В ЭТО РОЖДЕСТВО БУДЕТ ОДИНОКО
Клэр
— Клэр? — Мама улыбнулась мне через стол, но, как и все другие улыбки с той ночи, это была вымученная улыбка. — Ну же, любимая, хотя бы попробуй что-нибудь съесть.
Оцепенев, я продолжала откидываться на спинку стула, в то время как моя тарелка оставалась нетронутой.
— Пожалуйста, Клэр, — дрожащим голосом попыталась она снова. — Это Рождество.
— Нет, это не так, — удивил меня Хью. — Потому что Рождество означает семью. — Он кивнул в сторону пустого стула за столом. Стул с вырезанным на нем словом «Гибси». — И у нас стало на одного члена семьи меньше.
Мое внимание переключилось на его пустой стул, и пустота, которая неуклонно росла в моем сердце, превратилась в огромную пропасть. «Одиночество» даже не начало показывать, насколько опустошенной была моя жизнь на прошлой неделе. Я повсюду ощущала его отсутствие. Это было так, как будто кто-то оставил заднюю дверь открытой на ночь, и весь холод просочился внутрь. Рождественские подарки под елкой с моим именем остались нераспечатанными, потому что, по моему мнению, если для меня не было подарка в форме Джерарда Гибсона, то я и слышать об этом не хотела.
После обнаружения письма Кивы Янг все пошло к чертям собачьим. Чувство вины, которое я испытывала за публичное унижение Джерарда, было удушающим. По ночам было трудно дышать. Потому что я не видела Джерарда с ночи зимнего бала и боялась, что никогда не увижу. По крайней мере, не такими, какими мы были. Не так, как раньше.
— Давайте, вы двое, — подбадривал папа, явно делая все возможное, чтобы поддержать маму в ту бурю, которая обрушилась на наш дом. — Вы не можете объявлять голодовку.
— Да. — Протянув руку, Хью сорвал с головы бумажную шляпу, выигранную в рождественском крекере, и бросил ее на свою столь же нетронутую тарелку, прежде чем отодвинуть стул. — Я иду прогуляться.
— Нет, Хью. — Папа отложил вилку и нож. — Это неправильный способ ведения дел, сынок.
— Нет, пап, это определенно не так, — с усмешкой согласился мой брат. — Но если бы я вел себя по-твоему, я бы никогда не выбрался с гребаного чердака.
— Хью!
— Разве ты не чувствуешь ответственности, мама? — задал мой брат невысказанный вопрос, который тяжелым грузом висел над моей семьей. — Потому что я чертовски уверен в этом.
— Ты не несешь ответственности за то, что натворил этот монстр, — вмешался папа. — Так что выброси эти мысли из головы, сынок.
— О, так теперь он монстр, — усмехнулся Хью, всплеснув руками. — Он всегда был монстром, папа. Лиз годами пыталась рассказать всем, но ни один чертов человек не захотел слушать.
— Это другое, — устало вмешалась мама. — Лиззи и ее семья ошибались.
— Откуда мы это знаем? — Требовательно спросил Хью. — Ха? Как мы можем когда-либо снова быть в чем-либо уверены, когда на протяжении четырех лет нашего лучшего друга насиловали прямо через дорогу. Каждую гребаную ночь этот монстр!
У меня вырвался всхлип, и я уронила голову на руки.
— Я вижу это так, что две невинные семьи были разрушены одним монстром, — хрипло продолжил Хью. — И теперь эти семьи в ссоре, хотя им следовало бы работать вместе, чтобы уничтожить ублюдка.
— Хью!
— Его даже не арестовали! — Вне себя от ярости, мой брат продолжал разглагольствовать во всю мощь своих легких, в то время как его крупное тело сильно тряслось. — Только потому, что он за границей. Что за чушь собачья! Он постоянно насиловал семилетнего ребенка и просто улетает играть в «счастливую семью» с женщиной, которая не имеет ни малейшего представления о том, в какой опасности находится ее сын рядом со своим отцом!
— Я не представитель закона, — ответила мама со слезами на глазах. — И я чувствую огромную вину за то, что не увидела знаков, Хью Эндрю Биггс. Очень.
— Так что, пожалуйста, избавь нас от чувства вины, — хрипло сказал папа. — Потому что мы с твоей мамой уже тонем в сожалениях.
— Да? Что ж, вступай в гребаный клуб, пап.
— Хью, подожди. Не уходи просто так, — крикнул папа, но было слишком поздно, потому что мой брат уже вылетел из дома, хлопнув за собой входной дверью.
— Пожалуйста, просто сядь, — начала умолять мама, когда я последовала его примеру и отодвинула свой стул. Потому что я тоже не могла этого сделать. Я не могла сидеть, улыбаться и радоваться жизни, когда наш мир рухнул вокруг нас меньше недели назад.
— Извините, — сказала я родителям, отказываясь от рождественского ужина и спеша догнать Хью.
Когда я вышла на улицу, то обнаружила своего брата на подъездной дорожке, прислонившегося к своей припаркованной машине.
Скрестив руки на груди, он уставился на дом напротив. У них всегда было лучшее освещение на улице, но сегодня там было темно.
Потому что Сайв и Джерард ушли. Я знала. Я наблюдала, как они уезжали на заднем сиденье «Мерседеса» Джона-старшего три дня назад. Вскоре после этого Кит Аллен загрузил свой Land Rover своими вещами, прежде чем тоже покинуть улицу. В противоположном направлении.
— Ты что-нибудь слышал о них? — Прохрипела я, прислоняясь к машине рядом с братом.
— Однажды. — Хью натянуто кивнул. — Джонни позвонил, когда они приехали в дом его родителей в Блэкроке.
По словам Шэннон, Каваны предложили свой дублинский дом в качестве убежища Джерарду и его матери, в то время как его отчим перевез свои вещи из дома. К тому времени уже было начато юридическое раздельное проживание, и Сайв решила, что будет лучше забрать своего сына из дома, пока не будут стерты все следы Кита и его сына.
— Он сказал, каким был Джерард? — Мне удалось спросить, пока мое сердце висело на волоске. — Ты знаешь, когда они возвращаются домой?
Пока Джон-старший отвозил Гибсонов в Дублин, именно его сын оставался рядом с ними в поместье. Джонни не отходил от Джерарда больше чем на пару часов с момента откровения. Он даже пропустил Рождество дома, чтобы быть рядом со своим другом, и мне стало теплее на сердце от осознания того, что, где бы Джерард сейчас ни был, у него есть Джонни.
Хью покачал головой. — Я что-то слышал о том, что они вернутся перед новым годом, но я не уверен.
Я долго молчала, обдумывая эту новую информацию, в то время как продолжала прокручивать в голове ночь танцев. — Ты думаешь, он будет ненавидеть меня вечно, Хью?
Тяжело вздохнув, мой старший брат разжал руки и положил одну мне на плечи. — Я не думаю, что он умеет ненавидеть, Клэр. — Он снова вздохнул. — У него было так много причин ненавидеть мир, но это просто не в его натуре.
— Потому что он такой хороший человек, — выдавила я, чувствуя, что мои эмоции снова выходят из-под контроля. — Он всегда называл меня солнышком, Хью, но зная, что мы делаем сейчас, зная, как сильно он молча страдал и продолжал улыбаться? — Я покачала головой и прерывисто выдохнула. — Я не думаю, что на земле есть другой человек, более достойный этого звания.