— Чушь собачья, — огрызнулся он в ответ. — Сейчас я чувствую себя более беспомощным, чем когда мне было семь, Клэр.
— Правда? — Я резко втянула воздух, чувствуя ужас. — Почему?
— Потому что все знают. — Тяжело дыша, он протянул руку и запустил ее в свои светлые волосы. — Я так чертовски унижен, и я ничего не могу с этим поделать. Для меня нет кнопки перемотки назад, Клэр. Меня будут клеймить как жертву до конца моей жизни. — У него вырвалась болезненная дрожь. — Я не знаю, как мне смотреть в лицо школе на следующей неделе, не говоря уже о команде и всех моих друзьях.
— С высоко поднятой головой, — выпалила я, отчаянно желая утешить и подбодрить его. — Потому что ты здесь не сделал ничего плохого! — Мое сердце разбилось из-за него, и я не смогла удержаться, чтобы не потянуться к его руке. — Я никогда не хотела причинять тебе боль. — К счастью, он не оттолкнул меня. Вместо этого он позволил мне переплести его пальцы с моими. — Но я не смогла сохранить это в секрете.
— Я знаю, что ты не смогла, — донесся его прерывистый шепот. — Но теперь я не уверен, смогу ли.
Я почувствовала, как мое сердце раскололось. — Что это значит?
— Я никогда не хотел, чтобы ты знала об этом, Клэр. Об этой части меня. Об этом уродстве. — Он пожал плечами, сосредоточив внимание на наших соединенных руках. — И теперь, когда ты это делаешь, я не знаю, как нам двигаться дальше.
— Вместе, Джерард, — настаивала я. — Мы двигаемся вперед вместе. Потому что я все еще здесь, — прохрипела я, нуждаясь в том, чтобы он знал, что я никогда не уйду. Что я всегда буду здесь, рядом с ним. — Я все еще твоя Медвежонок-Клэр.
— Теперь все по-другому.
— По-другому – это не плохо, Джерард.
— Я не знаю, смогу ли я больше быть твоим Джерардом.
Возникло внутреннее ощущение, которое, как я могла только предполагать, было похоже на то, когда соломинка ломает спину верблюду, и я взорвалась.
— Как ты смеешь. — В ярости я отдернула руку и опустилась на колени. — Как ты смеешь говорить мне это?
— Клэр …
— Нет, нет, нет. — Покачав головой, я полезла к выходу, не останавливаясь, пока не оказалась у подножия лестницы и не направилась к задней двери моего дома.
— Господи Иисусе, Клэр, подожди минутку, ладно?
— Для чего? — крикнула я через плечо, услышав, как его шаги хрустят по обледенелой лужайке. Я взорвалась от разочарования, или от гнева, или от любви? Я не могла сказать, но эмоции бушевали у меня в груди и вырывались изо рта. — Чтобы ты бросил меня дважды? Я так не думаю, Джерард.
— Я пытаюсь обсудить это с тобой, — рявкнул он, хватаясь за дверь патио, прежде чем я успела захлопнуть ее. — Это то, чего ты хочешь, не так ли? Этот ужасный гребаный разговор? Я имею в виду, это должно быть то, чего ты хочешь. Вот почему ты рассказала этому чертову миру об этом письме.
— Нет, Джерард, я рассказал миру об этом письме, потому что хотела защитить тебя! Потому что я хотела справедливости для тебя. Потому что я хотела помешать педофилу издеваться над другими детьми! Ты ведешь этот разговор, потому что пытаешься отгородиться от меня, — возразила я в ответ, неохотно отступая в сторону, пропуская его на кухню. — Ты выводишь меня из себя, Джерард, потому что это то, что ты делаешь, когда дело заходит слишком далеко. Я прыгаю, а ты колеблешься. — Когда мы оба оказались в доме, я с громким стуком захлопнула дверь во внутренний дворик. — Это то, что ты всегда делал, и я больше не собираюсь с этим мириться.
— Ты серьезно?
— Я никогда в жизни не была более серьезной. — Я повернулась к нему лицом. — Я не буду извиняться за то, что сделала, потому что люблю тебя. Ты меня слышишь? Я люблю тебя, Джерард Гибсон. Я люблю мальчика, которым ты был, и я люблю мужчину, которым ты стал. — Издав разочарованный рык, я подошла к нему и положила руки ему на грудь. — И я буду защищать все твои формы, детка, мальчик или мужчина! Я буду бороться за тебя, даже если ты не сможешь сделать это сам, потому что так поступают лучшие друзья. — Сцепив пальцы в его комбинезоне, я сердито посмотрела на него, прежде чем добавить: — И я никогда не извинюсь за это.
Бурные серые глаза встретились с моими. — Ты не можешь любить меня так же.
— Ты прав, — согласилась я. — Потому что я люблю тебя еще сильнее.
— Не лги. — В этот момент его голос был душераздирающе уязвимым. — Пожалуйста, не говори этого, если ты серьёзно.
— Я люблю тебя сильнее, — повторила я непоколебимым тоном. — Я хочу тебя сильнее. Ты вызываешь у меня отвратительное влечение, Джерард Гибсон, и ничто в твоем прошлом не может этого изменить.
— Клэр. — Когда его руки легли на мою талию, по мне пробежала недозволенная дрожь. Зеркальная дрожь пробежала по его большому телу. — Я просто … Я не знаю, куда мне двигаться дальше.
Мое сердце разбилось еще немного больше от его признания, и, по правде говоря, я тоже не знала, но я знала, что мы должны были продолжать вместе. Итак, я сказала ему только это. — Мы, Джерард. — Протянув руку, я провела рукой по его волосам и одарила его, как я надеялась, ободряющей улыбкой. — Куда мы пойдем дальше. Мы команда, помнишь?
Меланхоличная смесь грусти и надежды наполнила его глаза. — Ты действительно это имеешь в виду, не так ли?
— Ага.
— Итак, что нам делать дальше, Медвежонок-Клэр?
— Ну. — Я пожала плечами. — Я могла бы начать с пожелания тебе счастливого Нового года, а ты мог бы продолжить, поцеловав меня.
— Это так? — Знакомая улыбка тронула его губы, и я впитала ее. — Тогда тебе лучше начать.
Прочистив горло, я улыбнулась ему. — С Новым годом, Джер…
Мои слова были поглощены его губами, когда они обрушились на меня.
Погруженная в ощущение его большого тела, прижатого к моему, его губ на моих губах и его кожи на моей, я поцеловала его в ответ с голодом, граничащим с безумием. Потому что каждая секунда паники, боли, вины и страха перед неизвестным, которые копились во мне с момента танца, вырывалась из моей головы в этот поцелуй.
— Я люблю тебя, — прошептал он, проводя губами от щеки к изгибу моей шеи. — Это всегда была ты, Медвежонок-Клэр.
Я знала, что он говорит правду, потому что для меня это было то же самое. Это всегда был он. Больше никто.
— Мне просто нужно немного времени, чтобы понять, кем я должен быть сейчас, — хрипло объяснил он, прервав наш поцелуй. — Я так долго прятался; я даже не знаю, кто я. — Прерывисто вздохнув, он положил руки мне на плечи и беззащитно пожал плечами. — И мне понадобится некоторое время, чтобы сделать это.
ЗМЕИ И ЛЕСТНИЦЫ
Джерард
Казалось, что все перевернулось с ног на голову.
Я знал, что это утверждение не имеет смысла, но именно так я чувствовал себя после зимнего бала. Кита не было, моя мать была в маниакальном режиме матери-вертолета, и я медленно терял самообладание, обнимая друг друга одно за другим.
Я хотел внимания и ласки своей матери примерно так же сильно, как нуждался в них сам, чего не было вовсе.