Стук.
Стук.
Стук.
Я все еще не спал?
Стук.
Стук.
Стук.
Или я снова заснул?
Стук.
Стук.
Стук.
Теперь я определенно двигался, спотыкаясь в темноте, руководствуясь исключительно памятью.
Стук.
Стук.
Стук.
Сильная волна мозгового тумана атаковала мои чувства, и я почувствовал, что скольжу.
Снова иду.
В очередной кошмар.
Господи, нет!
— Нет, нет, нет…— Скуля, я мысленно боролся с тем, что, как я знал, будет дальше, но это было бесполезно.
Даже во сне я ничего не мог изменить.
— Джерард?
Далеко вдалеке я слышал ее.
— Боже мой, Джерард.
Мое сердце грохотало в груди.
— С тобой все в порядке, тсс, все в порядке.
Мои ноги двигались.
— Это я. Ты в безопасности.
Мои руки тянулись к ней.
— Ты у меня.
Но я ничего не видел.
— Тсс, детка, ты есть у меня.
Пульс ревел в ушах.
— Я здесь, с тобой.
Волны плескались по моему телу.
— Открой глаза, Джерард.
Его прикосновение сокрушало мою душу.
— Вернись ко мне…
— Черт! — Я задохнулся, физически кашляя и сильно шипя, поскольку фантомное ощущение утопления продолжало разрушать мою психику. — Клэр? — В отчаянии мои глаза распахнулись. — Клэр? — Туман рассеялся из моего разума, и я почувствовал, что внезапно снова могу видеть. — Клэр?
— Это я. — Пара знакомых рук обхватила меня сзади за талию, заставляя все мое тело одновременно напрягаться и трястись. — Я здесь, Джерард.
А потом я почувствовал запах ее шампуня, стирального порошка, который ее мать всегда использовала для стирки своей одежды, ощущение ее груди, прижатой к моей спине, когда она прижала мое тело к себе.
Облегчение.
Он наполнил мое тело с такой силой, что уничтожил каждую унцию адреналина, который метался внутри меня, оставив меня в беспорядке в ее руках. — Клэр.
— Я держу тебя.
Когда она положила руки на мое тело, я не вздрогнул. Я не чувствовал знакомой волны паники, охватившей меня, когда меня схватили сзади.
Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что мне каким-то образом удалось проникнуть в ее спальню во сне. Снова. Это было единственное место, куда меня привели мои ноги. Это было единственное место, где я мог дышать.
Мне также не нужно было оглядываться назад, чтобы понять, что на ней был ее любимый розовый комбинезон с единорогом. Я был настолько знаком с тканью, что узнал ее ощущение на своей спине, когда она продолжала держать меня.
Ее чувства стали моими чувствами, и я нашел способ закрепиться в данный момент. Я нашел в себе силы вытащить свою нынешнюю версию из кошмаров. Из моего прошлого.
— Теперь ты в безопасности. — Голос Клэр был полон тихой и уверенной уверенности, за которую я отчаянно цеплялся в тот момент. Она имела право чувствовать себя уверенно. Она была тем неудачливым кандидатом, который каждый день после того, как я утонул, вытаскивал меня из края. — Я держу тебя.
У Клэр Биггс было много чего.
Моя спина.
Мое внимание.
Мое сердце.
Моя душа.
Да, у нее был весь я, и это не было преувеличением.
Я знал, что взламывать двери ее комнаты было несправедливо по отношению к нам обоим, я не был глупым, но это была привычка, которая у меня сформировалась после смерти отца, и я просто не был готов отказаться от нее. Она была тем никотином, от которого я не мог уйти. Костыль, без которого я не научился ходить.
Уйди из ее спальни, засранец.
Соберись со своим дерьмом.
Ты не имеешь права так на нее опираться.
— Они становятся хуже, Джерард.
Это был не вопрос, но я все равно заставил себя ответить ей. — Ага.
— Более жестокими.
Опять же, это был не вопрос, но я ответил неуверенно: — Да.
Мои кошмары всегда были ужасными. Обычно мне удавалось скрывать их от нее, что было впечатляюще, учитывая, что с семи лет я почти каждую ночь спал в ее постели.
Когда ночные кошмары были сильными, как это было прошлым летом, я старался держаться подальше и сознательно старался спать у себя дома. Однако, похоже, это не имело никакого значения, потому что даже во сне я нашел дорогу обратно к ней.
— Почему? — Ее голос был наполнен беспокойством. — Что с тобой происходит?
Ничего.
Со мной ничего не происходило, поэтому я чувствовал себя таким чертовски расстроенным. После аварии меня мучили ночные кошмары. Конечно, несколько лет назад, когда я имел дело с дерьмом, они становились все хуже и хуже, но сейчас со мной все было в порядке.
Быть счастливым — это решение, которое я принял для себя, и, чудесным образом, оно помогло. Это было неправдой, на самом деле я так не чувствовал, но я твердо верил в то, что это притворяется, пока ты не сделаешь это. В конце концов, без этого сантимента я был бы мертв.
Это было похоже на все, что я когда-либо проявлял в своей жизни. Даже если это не обязательно сбылось сразу, я вел себя так, пока это не сбылось.
Например, я хотел быть нормальным, поэтому я был. Я хотел быть талантливым, как Джонни, умным, как Хью, творческим, как Патрик, поэтому я делал и был всем этим.
Конечно, от природы я, возможно, и не являюсь ничем из этого, но если я буду притворяться таковым достаточно долго, тогда будет хороший шанс, что это произойдет.
Возможно, Лиззи была права, и я был толстым придурком. После Томмен я определенно не поступлю ни в один университет.
Но у меня всегда было чувство юмора, на которое можно было положиться.
До сих пор блефовать по жизни было прикольно. Бонусные баллы, потому что я не причинял кому-либо вред. В отличие от Лиззи, я нашел способ справляться, горевать и защищать себя, не разрывая при этом других.
Зачем быть облажавшимся Джерардом, если я могу быть засранцем Гибси?
Это было не больно, потому что Гибси был моей бронью, а юмор был моим мечом.
Я не слишком много думал о словах, которые вылетали из моего рта. Обычно я говорил все, что было у меня на уме в тот момент, и это формировало человека, которым я стал в сознании моих друзей. Я, естественно, был самоуничижительным, никогда не был жестоким намеренно, и это заставляло людей смеяться. Мой рот извергал дерьмо в ущерб моему собственному характеру, как плащ саморазрушающей защиты.
Ничего из того, что я сказал, не преследовало ядовитых целей или хвастовства. Это было просто ради защиты. Это была моя страховка. Потому что у меня была острая потребность защитить себя, и я не знал, как еще это сделать в мире, где у всех, кроме меня, казалось, было свое дерьмо.
В моей жизни был только один человек, который все еще считал меня собой.
Только один человек, который отказался отпустить мою версию из прошлого.