— Итак, есть что-нибудь, чем ты хотела бы поделиться с нами?
Я растерянно моргнула. — Например, что?
— Вы двое проводили много дополнительного времени вместе.
– И если он поведет ее на бал, то, я полагаю, это означает, что он поведет ее на свой выпускной следующим летом.
— Теперь это называется выпускным? В наши дни это называлось «Дебютантки».
— Правда.
— Теперь это называется «Выпускники», — объяснила я, а затем просияла, когда поняла, что было сказано. — Боже мой, я иду на выпускной! — Волнение захлестнуло меня. — Ура! Два платья!
— Тогда тебе лучше начать откладывать все свои деньги с той работы, которую ты только что начала, — поддразнила мама.
— Не, я думаю, что оставлю свои деньги при себе и потрачу папины, — засмеялась я.
— Где он? Мне лучше начать свое мошенничество.
— Дома в кабинете, — ответила мама с веселой улыбкой. — Дедлайн, помнишь?
Еще один приступ грусти пронзил меня прямо в солнечное сплетение, но я быстро стряхнула его, напомнив себе, что если бы я была той, кто потерял своего лучшего друга в тот день, то я бы тоже заперлась от мира.
Ладно, может быть, не на целое десятилетие, как у моего отца, но я понимала чувства, стоящие за его поступками, даже если я не понимала депрессии, с которой он боролся.
Подойдя к тому месту, где стояла моя мама, я обняла ее сзади. — Люблю тебя, — прошептала я, целуя ее в щеку. — Королева.
Потому что моя мать была королевой. То, как она продолжала любить моего отца в его темные времена, было выше всяких похвал. Я была уверена, что у них были свои моменты, но ни разу за десять лет, прошедших после смерти Джо, я не слышала, чтобы мама повышала голос на моего отца. Мама была медсестрой, и из-за этого я знала, что у нее был определенный уровень понимания того, что происходило в голове у папы, но то, как она безоговорочно любила его, несмотря на все это, не только доказало мне, что люди могут быть добрыми, но и что настоящая любовь может восторжествовать.
Мои родители любили друг друга с детства, и мама продолжала любить папу, даже когда у него не было сил любить себя.
Звук хлопнувшей входной двери заполнил мои уши за мгновение до того, как сам человек момента вошел в свою кухню, помахивая ключами от машины. — Мамы.
В ту минуту, когда мой взгляд упал на него, стоящего там в выцветших синих джинсах и белой футболке, яростная волна раскаленного добела жара срикошетила у меня в животе.
Ох, крекеры.
— Медвежонок-Клэр, — признал он вежливым кивком.
— Джерард.
— Где, во имя Иисуса, твой джемпер? — Требовательно спросила Сайв. — Там льет как из ведра.
— Я потерял самообладание прошлой ночью на дискотеке, мам, — пошутил он, ссылаясь на песню Sultans Of Ping. — Когда я танцевал …
— Джерард. — Его мама сузила глаза. — Ты не смешной.
Доказав неправоту Сайв, моя мама подавилась смехом. — Танцы на дискотеке, — усмехнулась она. — Очень хорошо, Гибс. Я получила твой референс.
Джерард победоносно ухмыльнулся, прежде чем переключить свое внимание на меня. — Твоя лучшая подруга приказала мне сопровождать тебя в поместье – и принести твой костюм.
Мое сердце подпрыгнуло. — Правда?
Он кивнул. — Очевидно, все девочки собираются в поместье после вечеринки Шона.
ЗАТКНИСЬ И ОТПУСТИ МЕНЯ
Клэр
Напряжение.
Это было единственное слово, которое я смогла придумать, чтобы описать странный, липкий воздух, который окутал нас по дороге в поместье.
Джерард не сказал мне ни слова с тех пор, как загрузил мои сумки и подарки Шона на день рождения в багажник своей машины. Задыхаясь под тяжестью невысказанных разногласий, я изо всех сил старался не обращать на это внимания, пролистывая радиостанции.
Проблема была в том, что казалось, что каждый канал решил крутить песни, нацеленные лично на меня.
Я уже переключила песни Берлина “Take My Breath Away”, ”Kiss Me» от Sixpence None the Richer и “Saving All My Love For You” Уитни.
Честно говоря, я начала думать, что за кулисами наших местных радиостанций творится заговор и что все они решили объединиться, чтобы воспользоваться моими чувствами.
Когда я в последний раз переключила радиостанции и услышала проникновенный голос Норы Джонс, напевающий слова песни “Turn Me On”, я отказалась от хорошей борьбы и вскинула руки в знак поражения.
Осмелившись бросить взгляд в его сторону, я увидела, как Джерард барабанит пальцами по рулю, выглядя невозмутимым, как огурец.
Его внешне пресыщенный дерьмовый вид раздражал меня так, как я никогда не думала, что могу раздражаться. Правильно: раздражал. Джерард Гибсон был за гранью раздражения.
Тьфу.
Нахмурившись, я скрестила руки на груди и уставилась прямо перед собой.
Дворники на его машине работали с удвоенной частотой, пытаясь смыть с ветрового стекла капли сильного дождя, а вентилятор непрерывно подавал в машину поток горячего воздуха, но стекла все еще быстро запотевали.
Наконец, после того, что казалось длиною в целую жизнь, хотя на самом деле это продолжалось не более семи или восьми минут, Джерард нарушил молчание. — Итак, запланированы еще какие-нибудь игры с твоим драгоценным Джейми?
Ехидный тон, которым он это сказал, поддержал меня. — Зависит от…
— Дальше?
— От того, пригласит ли он меня снова на свидание.
Его хватка на руле усилилась.
Ha!
Возьми это.
— Что случилось? — Выпалила я. — Сильно ревнуешь?
— Напротив, — бросил он в ответ, подергивая челюстью, — у меня развилась грыжа из-за веса, который мне требуется, чтобы трахаться!
У меня отвисла челюсть, и я уставилась на него. — Ты же не всерьёз это сказал.
— Знаешь что, Клэр, мне кажется, я только что сделал.
Я прищурилась. — Ты такой засранец.
— Возможно, — согласился он жестким тоном. — Но, по крайней мере, я не мудак, который ходит по школе и рассказывает обо всех способах, которыми я планирую тебя трахнуть.
— Прости?
Джерард непримиримо пожал плечами. — Ты слышала меня.
— Джейми сказал это обо мне?
Тишина.
— Джерард! — Рявкнула я, поворачиваясь боком на своем сиденье, чтобы посмотреть на него. — Что ты слышал?
— Достаточно, чтобы знать, что он хочет в твои трусики.
— Ну, по крайней мере, кто-то!
— Мило, — усмехнулся он, с отвращением качая головой. — Чертовски мило поговорили, Медвежонок Клэр.
— Останови машину.
— Ага, — фыркнул он. — Именно это я и собираюсь сделать.
— Я сказал, останови машину, Джерард Гибсон!
— Ты действительно хочешь, чтобы я остановил машину? — потребовал он саркастическим тоном. — На обочине главной дороги под проливным дождем?
Нет. — Это то, что я сказала, не так ли?
Издав разочарованный рык, он включил индикатор и съехал на обочину. — Отлично. — Он дернул ручной тормоз и повернулся, чтобы свирепо посмотреть на меня. — Как пожелаешь.