– Выбор сделан, – донесся голос Мифила. – Сам Темный выбрал тебя, дитя.
Я отпрянула.
– Не хочу. Не хочу к нему…
Все пятилась и пятилась, пока не наткнулась на твердое. Стена. Дальше убегать было некуда. Я затрепетала, задрожала испуганной ланью. Страх гнал прочь из храма: мимо замерших в скрюченной позе жрецов, мимо древних статуй, дальше от Мифила, долой от самого Темного. Душа жаждала свободы, но ноги не двигалось. Черные глаза жреца пригвоздили меня к земле.
– Ты по собственной воле отдала себя богам! – проговорил Мифил. – Сама!
Его слова отражались от стен, усиливались, проникая, казалось, в сам мозг. Причиняли боль. Я с силой сжала ладонями уши, только бы избавиться от терзающих звуков, но все было напрасно. Для слов Мифила не существовало ни границ, ни времени, ни пространства. Они рисовали в моей голове ужасные сцены из древних легенд, в которых Темный расправлялся с целыми армиями неспособных противостоять ему людей. Как мучил тысячи и тысячи, призывая на их род кары.
– Ты по собственной воле отдала меня себе! – ревел голос, уже вовсе не похожий на бесцветный сухой Мифила. – Ты принадлежишь мне! Иначе пожалеет тот, кто тебе дорог!
Я содрогалась от ужаса, не могла противостоять силе этого голоса. Смотрела, запоминая каждый эпизод, проживала вместе с его участниками.
Наконец, звуки стихли. Блаженная тишина бальзамом пролилась на истерзанные нервы. Я подняла глаза на Мифила.
– Я больше не буду сопротивляться. Что нужно делать?
– Слышать. Слушаться. Поступать правильно.
– Хорошо, жрец. Я поняла, я буду послушна.
– Раз так, тогда сейчас завяжу тебе глаза. Дальнейший путь до Обители ты проведешь в повязке. Не беспокойся, дойти тебе помогут.
На слове «Обитель» я вздрогнула, снова захотела сбежать, но приказала себе не шевелиться. Лишь кивнула.
Мифил, будто сказочный волшебник вынул из полов жреческого одеяния черный платок. Свернул пополам, превращая в повязку.
– Повернись, Виола.
Я послушно встала к жрецу спиной. Тут же на глаза легла ткань. Платок был плотным и колючим, кожа на лице мгновенно зачесалась. А еще он пах чем-то кислым.
Затем меня взяли под локоть и повели. Достаточно осторожно, чтобы не сломала ноги и не ударилась. Пусть я ничего не видела, слух и ощущение положения тела в пространстве пока не подводили. Вначале скрипнула дверь, затем в нос ударило затхлым, пол пошел под наклон. Значит, из храма на улицу мы не выбрались, а направились другим путем. Думаю, в храме имелась еще одна дверь, возможно, в подвал или подземелье.
Некоторое время мы спускались, затем провожатый, кто именно я не знала, остановился и придержал меня. Справа послышался звенящий металлический звук, будто открывали решетчатые ворота на башне.
– Пойдем. – Голос был незнаком.
Значит, ужасный Мифил остался наверху, а меня сопровождал кто-то из его помощников. Я вздохнула с облегчением. Рядом раздался едва слышный смешок. Сделала вид, что не услышала.
Мы вновь пошли. По ощущениям, спуск закончился. Все так же пахло затхлостью, но, кроме того, появился новый незнакомый запах. Как я ни принюхивалась, ни ворошила память, так его и не узнала.
Под ногами поскрипывали мелкие камушки, слышался звук капающей воды. Однажды до голой руки кто-то дотронулся. От неожиданности я вскрикнула и остановилась.
– Что случилось? – спросил провожатый.
– Меня кто-то задел! – истерично взвизгнула я.
Прикосновение было противным, будто по руке провели пупырчатой лягушачьей кожей. От этого мурашки побежали по спине.
– Тебе показалось, – равнодушно ответил незнакомец. – Пока, кроме нас, здесь никого нет. Пойдем, нужно поспешить, ночь в туннеле тебе не понравится. Не всем здешним обитателям по душе присутствие человека.
От этих слов меня заколотила дрожь. Воображение работало хорошо, а поэтому я без труда представила, во что превратится путь, когда коридоры туннеля заполнятся местными жителями.
– Не так быстро! – прикрикнул провожатый, когда я со всех ног понеслась вперед. – Мне велено доставить тебя в целости и сохранности.
– Разреши снять повязку, тогда нам обоим станет легче, – предложила я. – Я никому не расскажу, что видела здесь.
– Нет, – категорично отказался мужчина, лишь крепче сжал на моей руке пальцы. – Нельзя.
Дальше мы шли молча. Я прислушивалась изо всех сил, боясь пропустить появление хозяев подземелья. На этот раз путь был гораздо длиннее. Несколько раз мы останавливались, чтобы попить, перекусить и просто постоять, поотдыхать. Присесть мне не предложили, впрочем, я и сама не стала бы садиться. На полу что-то неприятно хлюпало и фыркало. Легкие туфельки давно промокли и неприятно холодили ноги.