Он передал мне бумаги дрожащей рукой. Я взяла их и пробежалась по ним взглядом. На каждой было изображено генеалогическое древо одной из четырех семей. Точно такие же, как и на стенах в комнате Реквиема. Я нахмурилась, глядя на них и передавая часть бумаг Эшу.
— Генеалогия?
Окто протянул руку и забрал бумаги.
— Да, это очень важно для Реквиема, как ты могла заметить. Он верит, что у него в руках ключ к созданию чего-то, что мы все считали невозможным.
Я перевернула последний лист бумаги и увидела единственное предложение, нацарапанное на ней.
— Придет дитя, которое сможет контролировать все элементы и станет властвовать над всеми семьями.
Слова пронзили меня и завершили пазл, который я пыталась собрать со времени нашего прибытия.
— У него план по селекции, так? Он хочет получить ребенка, который бы нес в себе все элементы, обладающие равной силой.
Айю подняла руки, словно пытаясь остановить меня:
— Это невозможно. Наша семья выжата, разрушена. К тому же у него не получится осуществить это.
Дух — вот, что она имела ввиду — дух был стерт с лица земли, согласно хроникам других семей. Мороз прошел по коже, но я заставила себя успокоиться и взглянуть на бумаги. То, что моя мать владела силой Духа, не было общеизвестно. Но, если Реквием знал, что Дух может увеличивать силу другого элемента, он мог догадаться, что тот, кто послал цунами, сделал это с большей силой, чем должен был обладать.
И он знал, что ребенок в нашей семье был носителем Духа, но что еще хуже, он думал, что это Белладонна.
— Реквием думает, что Белладонна — полукровка, как и он, — прошептала я. — Он думает, что она значительно сильнее в обладании силой земли, потому что также обладает силой Духа. Это не так, но он думает иначе. — Черт бы побрал меня и тот гнев, что вызвал цунами.
Двое Ундин уставились на меня, словно я несла околесицу.
— Ты не можешь этого знать.
— Могу. Это многое объясняет. Почему он был осторожным с ней, почему он просто-напросто не убил ее. Он отметил ее с самого начала. — Я опустила руки на бумаги и скомкала их.
Но как… Как он мог в принципе начать подозревать, кто мог быть достаточно близок ей и рассказать о том, что дитя Земли может прийти, неся в себе еще и силу Духа?
— Кассава, — выдохнула я ее имя, и Эш рядом со мной напрягся.
— Какое она имеет к этому отношение?
В словах не было пророчества, в них была уверенность, которая угнетала.
— Кассава знала, что Отцу придется отправить меня из Края, если я выживу. Как знать, заронила ли она сомнения до того, как исчезнуть? Было бы естественным убрать меня. Она должна была знать о Реквиеме, раз это все началось до того, как ее свергли. Что значило, он мог даже сблизиться с ней в поисках подходящего его селекционным требованиям полукровки. Отец послал меня и Белладонну, но Реквием рассматривал только Белладонну как возможную пару, так как она наследница трона нашего народа. — Я с шумом втянула воздух, и Эш обнял меня и прижал к груди.
— Ты выхватываешь лишь отдельные детали, Ларк. Ты не знаешь, что из этого правда. Предположения — это не факты.
Я вывернулась из его рук и потрясла бумагами перед его лицом.
— Все это здесь! Неужели ты не видишь? Баркли знал. Он знал, что происходило. Он мог послать информацию моему отцу, которого контролировала Кассава.
Эш убрал руки опустил голову. Его молчание жгло, словно тысячи мошек вонзили свои крошечные жала в ту небольшую часть доверия, которое у меня еще осталось к нему.
Он поднял голову.
— Я был не прав раньше. Я был не прав, не доверяя тебе.
Надежда вспыхнула в груди, и я ждала, не смея вздохнуть.
— Я не ошибаюсь насчет этого. Я знаю.
Он медленно кивнул, но его слова потрясли меня:
— Веди. Я последую за тобой.
Я проглотила ком в горле:
— Нам нужно попасть в тронную залу.
Такое простое утверждение, но выполнение его таковым совсем не являлось.
Окто улыбнулся мне:
— Ну что ж, с этим, я думаю, я могу тебе помочь.
Мы все повернулись к нему, а я не смогла не спросить:
— Что случилось со страхом перед Реквиемом, как у всех остальных? Ты сказал, что даже не откроешь мне своего имени, страшась, как бы он не узнал о том, что ты со мной разговаривал.