В какой степени работу Маньоля ограничила религиозная дискриминация, с которой он столкнулся? Трудно сказать. Даже не имея официальной должности, он сумел создать себе солидную репутацию: к нему с визитом приезжал великий английский ботаник Джон Рэй, а Карл Линней высоко отзывался о его обзоре флоры Монпелье. Вероятно, ему помогало то, что он происходил из богатой семьи аптекарей и потому имел возможность заниматься ботаникой, даже когда ему отказывали в назначении на престижные должности. Но насколько больше он мог бы сделать, будь все иначе? А сколько других протестантов, не из таких богатых семей, оказались не у дел? Это может послужить для нас уроком, который важно помнить и сегодня. Вся ирония состоит в том, что Маньоль в конце концов стал преподавать медицину именно в Монпелье. Медицина эпохи Ренессанса, и особенно учебная программа университета в Монпелье, основывалась на огромном массиве знаний, полученных арабскими врачами и учеными. Пока Европа переживала темные века, в исламском мире наука вообще и медицина в частности процветали уже много столетий. Очевидный вывод – что вклад в научный прогресс человечества не зависит от национальности, расы и религии – во Франции XVII в. так и не был сделан. Не все понимают это и сегодня. Многое предпринимается для того, чтобы наука и другие сферы деятельности стали более доступны для женщин, для людей разных рас и сексуальных ориентаций; однако сделанного явно недостаточно. Ксенофобия и нетерпимость по-прежнему живут, здравствуют и в чем-то даже процветают, поскольку политика многих стран склоняется к демагогии правого толка. И, может быть, в этой связи было бы полезно увидеть в цветущей магнолии как напоминание о прошлом, со всей его нетерпимостью, так и надежду на будущее – без дискриминации и предрассудков.
Итак, у форзиции и магнолии есть о чем нам рассказать. Конечно, их рассказы связаны с ботаникой, но также и с историей, людьми, конфликтами и (по крайней мере, в случае Маньоля) достижениями наперекор судьбе. Сегодня мало кто знаком с историями Форсайта и Маньоля, но латинские названия играют роль своеобразных маркеров, чтобы те, кто не лишен любознательности и любит подобные истории, знали, где их искать. И во всем многообразии жизни тысячи других названий служат той же цели.
4
Вошь Гэри Ларсона
Некоторые земные создания величественны, например калифорнийские секвойи или белоголовый орлан. Другие фантастически красивы, например райские птицы или орхидея Венерин башмачок. Третьи, например большая белая акула, внушают ужас. Четвертые, вроде белого медведя, соединяют в себе все сразу. Несомненно, когда в твою честь называют такое существо – это радует и льстит.
В честь Гэри Ларсона назвали вошь.
Гэри Ларсон – художник, автор культовой серии карикатур «Дальняя сторона» (The Far Side), которая печаталась в газетах с 1980 по 1995 г. На самом деле притягательность «Дальней стороны» невозможно объяснить тем, кто никогда ее не видел, – она и правда «странноватая», и это еще мягко сказано, – но на рисунках то и дело появлялись природа и ученые, которые ее изучают. Там были карикатуры о званых обедах, устраиваемых слизнями, о пауках, плетущих паутину на детских горках («если сработает, будем есть как короли»), о дикобразах с панковскими прическами и о съездах амеб с крошечными бейджиками. Карикатуры Ларсона часто были абсурдными, но абсурдность происходила от восхищения причудами природы – как раз эти причуды и привлекают к исследованиям многих биологов. В результате биологи полюбили «Дальнюю сторону», и ксерокопии этих карикатур до сих пор украшают двери лабораторий в университетах, музеях и исследовательских институтах по всему миру. Рано или поздно кто-нибудь должен был назвать новый вид в честь Ларсона. Первым это сделал Дейл Клейтон – энтомолог, который изучал вшей, питающихся перьями птиц.