ТЮТЧЕВ. Но это не так трагично, не Вы один не стали чемпионом. Сколько в мире шахматистов, и сколько из них стало чемпионами.
АЛЕХИН. Я понимаю. Но дело не только в этом. Как-то, после одной своей проигранной партии я анализировал ее вместе со своим противником, сильным мастером. Я был поражен, насколько глубже меня он проник в позицию, насколько лучше он просчитал все варианты. Мое поражение было неудивительно, удивительна была та пропасть в понимании шахмат между нами, я готов это признать, а я не часто это делаю. Но, если я скажу вам фамилию этого мастера, вы пожмете плечами, так как никогда о таком не слышали. Он всего лишь мастер, не гроссмейстер даже, я смотрел его результаты с гроссмейстерами, они совсем не впечатляющие. А эти гроссмейстеры – тоже не ведущие в мире шахматисты, не Крамники и не Каспаровы, между ними и чемпионами тоже пропасть. Получается, что между мной и ведущими шахматистами мира как бы три пропасти. Хотя я все время думаю, что где-то есть перешеек, короткий, где эти пропасти можно преодолеть... Я столько времени посвятил шахматам, я так много играл, я так много понял. А ведь есть еще более слабые шахматисты, которые любят шахматы не меньше чем я, которые потратили на них не меньше времени, но у которых я выиграю десять партий из десяти.
ЕЛЕНА. Так в чем Вы видите проблему, резюмируйте.
АЛЕХИН. Я не понимаю, почему так, почему норвежец в 15 лет становится ведущим шахматистом мира, а в двадцать два года – чемпионом мира, что (с ударением) ему дано от природы больше чем мне. Вы скажете, талант, но я тоже талантлив, поверьте, я сильный игрок, меня уважают, я играл с очень сильными противниками и они одобрительно отзывались о моей игре, но откуда тогда эти три пропасти, и если я их даже с неимоверными усилиями преодолею, почему есть те, кто берет эти препятствия одним прыжком.
ЕЛЕНА. Три пропасти – это интересно, давайте запишем. (Берет фломастер и пишет на доске.) Три про-пас-ти… Спасибо, АЛЕХИН, мы обсудим Вашу проблему позже. Кто следующий?
ТЮТЧЕВ. Пожалуй, я попробую. Я многим занимался в жизни и коммерцией и преподавал в институте, и сейчас еще продолжаю и то и это, но суть не в этом. Я давно, еще в ранней юности начал писать стихи, потом немного и прозу, – рассказы. Я писал для себя, никому не показывал. Не знаю почему, мне стихи казались чем-то очень интимным, что нельзя показывать другим. Но я был уверен, что мои стихи отличные, и когда-то я их опубликую и произведу фурор. Я был абсолютно уверен, что стоит мне кому-то показать, и тут начнется, посыпятся похвалы и все такое. Я очень долго никому не раскрывал своей тайны, но как-то, я уже повзрослел, произошло одно событие, какое не важно, но я решил, что пора открыться миру.
КУТУЗОВ (многозначительно). Шерше ля фам.
ТЮТЧЕВ. Нет, не в этом дело. Я показал стихи некоторым своим друзьям, им они понравились, некоторым даже очень, я показал их девушке, она тоже их отметила. Это ободрило меня. Я напечатал свои лучшие стихи на машинке и отправил их во все толстые литературные журналы, во все какие у нас тогда были, и стал ждать ответа.
АЛЕХИН. И что?
ТЮТЧЕВ. Жду до сих пор, а прошло уже надцать лет. Смешно сказать, поначалу я бросался на каждый телефонный звонок, думал вот оно, «как нам понравились Ваши стихи», «Вы – гений, вы – новый Пушкин»… Какая наивность, теперь я понимаю. Так вот моя проблема – это реализация, или вернее, нереализация творческого потенциала.
СОРОС. Но хоть девушка оценила Вас, Федор Иванович?
ТЮТЧЕВ (смущенно). Мы с ней потом расстались.
ЕЛЕНА. Понятно, обсудим Вашу ситуацию, прошу – следующий.
СОРОС. Моя тема – это бизнес. Я в свое время закончил экономический вуз, успел немножко поработать на социалистическом предприятии, и тут разбушевалась перестройка, началась кооперативное движение. Впервые появилась возможность легально разбогатеть. Какой мужчина не хочет заработать много денег? «Нас манил зеленый дьявол». Я с головой окунулся в этот процесс. Тогда в моде было всякое посредничество, на перепродаже компьютеров, видеокассет люди быстро зарабатывали большие деньги, и также быстро их теряли. Смотришь, вчера человек ходил в порванных носках, а сегодня уже забурел, в дорогом пальто из валютного, а завтра куда-то пропал, что не слухом, не духом…Казалось, и не только мне, вот сейчас пройдет одна большая сделка, и я сразу стану богатым, а там… Долго ничего не получалось, потом, где-то через год улыбнулась удача, эта была радость…купил себе сразу машину, телевизор. Потом попал на одной сделке, машину пришлось отдать. Тогда вокруг бизнеса стали происходить всякие ситуации, криминал и все такое. Меня спасло наверно, что не лез в первые, я работал при фирме, умные ребята были там, не бандиты, просто умные бизнесмены, я у них проводил сделки.