Вошел Николай Александрович, главный режиссер. Он был, по-видимому, в курсе дела.
— Это терпит? — спросил Геннадий, подержав и отложив папку.
— В каком смысле? — спросил директор.
— У нас сейчас довольно напряженный график.
— Вы меня, видимо, не поняли, — с удивлением, проговорил директор и посмотрел на Николая Александровича. — Речь идет о том, чтобы, собственно говоря…
— Вам нужна актуальная пьеса. Я думаю, что «Чайка» в этом отношении как раз подходит, — бодро сказал Геннадий. — Николай Александрович подтвердит. Мы, тем более, поставим ее современно, в духе сегодняшнего дня.
Николай Александрович промолчал.
— Вы думаете, это будет правильно? — спросил озабоченно директор.
— Что именно?
— В духе сегодняшнего дня.
— Ну, не в прямом смысле, — быстро нашелся Геннадий.
— А в каком? Вы хотите нам сказать, что все эти декаденты и модернисты, что они и есть новаторы, а реалистическое направление себя изжило… А? Не попадем мы с вами?
— Куда?
— Ну, не в тюрьму, конечно. В газету. Тоже мало радости. Тем более, эти модернисты известно кому служат. А? — Евгений Иванович выразительно посмотрел на Геннадия. — Так что, знаете, дело такое, что еще подумать надо… Заблудиться можно! — И он посмеялся.
— Не заблудимся, Евгений Иванович, — солидарно посмеялся в ответ Геннадий. — У нас сейчас такие актеры, которые не дадут заблудиться. Одно только участие Зинаиды Николаевны — уже гарантия…
— Гарантия чего?
— Что у нас не будет этих самых… никаких модернистов.
Директор сосредоточенно тер лоб. На лице его выражалось крайнее недоумение. Он посмотрел на Николая Александровича, тот что-то чертил карандашом, не поднимая глаз.
— Но подождите, а при чем тут Зинаида Николаевна? Разве она у вас занята?
— Безусловно.
— Каким же образом, я что-то не понимаю.
— Она репетирует Аркадину.
— Репетирует? Вы уверены?
— Конечно. — Геннадий встал, подводя итог разговора.
— Ну, смотрите, — пожал плечами директор. — И снова удивился: — Куда же вы?
— У меня репетиция.
Директор нажал кнопку селектора. Послышались голоса со сцены: реплика Нины, реплика Тригорина. Директор послушал и сказал вяло:
— Ну, идите. — И уже вдогонку: — Пьесу вы заберете?
Геннадий вернулся и взял папку.
В актерской раздевалке встретились с Олегом. Он прибежал откуда-то, настиг Геннадия:
— Ну что?
— А именно?
— Чем кончилось?
— Все в порядке. Беги.
— Бегу, — сказал Олег. — С этим юбилеем!.. Видишь, что делается. — Мимо них только что пронесли корзину цветов. — Она уже здесь с двух часов, всех задергала, сам представляешь…
Геннадий посмотрел вслед корзине. Несли уже " вторую…
— Кстати, хочу тебя просить, — сказал Олег, — если я тебе не очень нужен завтра и, может быть, еще день в конце недели — у меня там запись на радио, «Герой нашего времени». Взяли, черти, дневную смену…
— Хорошо, — сказал Геннадий нетерпеливо, хотя, судя по всему, никуда не торопился. Торопился Олег.
Они попрощались за руку. Олег спросил, убегая:
— Ты ждешь кого-то?
Геннадий, уже одетый, постоял с минуту в размышлении, затем разделся, повесил куртку и — уже решительным шагом, не останавливаясь, — направился в глубь театра, по лестницам и коридорам…
— Кто там? Входите! — откликнулась из-за двери Зинаида Николаевна Арсеньева.
Она сидела за столиком у себя в актерской уборной, среди фотографий и афиш. Геннадий вошел. Она увидела его в зеркало.
— Вы?
— Я— Вы хотели меня видеть.
— Кто вам сказал?
— Так мне показалось.
— Нет, голубчик, это ошибка, — сказала с милостивой улыбкой Арсеньева. — Видеть вас я не хотела, да и не время сегодня, так что, пожалуйста…
«Пожалуйста» означало «уходите», но Геннадий спокойно придвинул к себе свободный стул, сел за ее спиной.
— За что вы меня невзлюбили, Зинаида Николаевна?
Она не успела отреагировать: открылась дверь, две женщины-билетерши стали вносить корзину цветов.
— Зачем это? — обернулась к ним Арсеньева. — Кто вам сказал — сюда цветы? К Якову Гавриловичу, все к Якову Гавриловичу! Ну что вы стоите, я вам сказала!
Женщины попятились, корзина застряла в узком проеме двери, Геннадий вскочил и помог ее вынести. Вернулся.
— Спасибо, голубчик, — сказала ему Арсеньева. — И, право же, отложим этот разговор, если он вообще имеет смысл. Давайте.