Выбрать главу

– К совету эксперта всегда следует прислушаться. – Лиз удобно уселась на ручку дивана и взяла чашку. – Райан, перестань дразнить Керри и лучше помоги ей немного. У нее серьезные сомнения по поводу пьесы.

– А у тебя их нет?

– Ну, мне не о чем особенно беспокоиться. Не могу сказать, что я вполне удовлетворена своей Ирой, но думаю, что смогу ее усовершенствовать. А Керри не уверена в Хармиане.

– Почему? – Райан смотрел на девушку теперь очень внимательно, покровительственный тон исчез. – Что вас тревожит?

– Все. – Она смотрела себе в чашку. Как жаль, что Лиз не предупредила ее, что заведет этот разговор. – Все как-то не так. Я делаю шаг сюда, поворачиваюсь туда и чувствую себя марионеткой, которую дергают за веревочки.

– Вы находите, что Уоррен неправильно трактует образ?

– Нет, – Керри помолчала, пытаясь разобраться в своих мыслях. – Все, что он предлагает, вполне обоснованно. Только в его доводах я не вижу… логики. – Она подняла глаза и неловко улыбнулась. – Это глупо звучит, да?

– Я так не нахожу, – он смотрел на нее задумчиво. – В чем, по-вашему, суть любой роли?

Керри задумалась.

– В побуждении.

– А какими побуждениями руководствуется Хармиана? Что ею движет?

– Любовь? – сказала Керри после минутного колебания.

– Да, но к кому? К мужчине? К себе? К жизни, наконец?

– Нет, – сказала Керри с большей уверенностью, – к Клеопатре.

– Вот именно. Она порабощена – физически и эмоционально – своей царицей и госпожой. А характер у нее далеко не слабый. У нее есть мужество и честолюбие и достаточно ума. Достаточно, казалось бы, чтобы видеть, что представляет собой Клео.

– Вы имеете в виду – в начале?

Райан презрительно усмехнулся:

– Я имею в виду то, какова она есть и какой остается до конца – распутницей, стяжательницей и совершенно чуждой всякой жалости.

– О нет, неправда, – возбужденная Керри забыла на минуту, кто ее собеседник, – сначала – да, она именно такая. Но не после смерти Антония. Она убивает себя из-за любви.

– Она убивает себя, – хладнокровно возразил Райан, – потому, что ее гордость и тщеславие не позволяют ей смириться с унижением, уготованным ей Цезарем. Эта мысль приходила ей и раньше, но решимость она обретает только тогда, когда Долабелла подтверждает то, что ей уже подсказала интуиция.

– По-вашему, значит, она никогда не любила Антония по-настоящему. Он для нее просто еще один любовник?

– Разумеется, она его любила. Насколько она способна любить кого-либо, помимо себя самой. Но не забудьте, что даже когда он умирает и умоляет Клеопатру спуститься к нему, чтобы поцеловать ее в последний раз, она отказывается: «Я в руки Цезаря боюсь попасть». О ком она думает в этот момент?

– Она боится.

– Да, за свою шкуру. Она хочет проститься с возлюбленным, но не рискуя. Шекспир задумал ее как натуру мелкую, и так ее и следует играть. Такая интерпретация не всем придется по вкусу, но это будет верный подход.

В комнате воцарилось молчание, немного погодя Лиз медленно сказала:

– Паула согласна с тобой?

Он пожал плечами.

– Может быть, и да, может быть, и нет. Это не имеет значения. Клеопатру так долго идеализировали на сцене, что только очень смелая актриса решится представить ее в ином виде.

– Но если вы не верите в такое толкование образа…

– Мне необязательно верить. Что бы Паула ни сделала с Клео, Антоний останется тем, кем он был, – человеком, совершенно запутавшимся в ее сетях.

– Она выглядит у вас просто воплощением зла.

– Вот этого в ней и нет. Прекрасная, обворожительная, полная женского коварства, часто жестокая, но не злая. Каждая женщина втайне мечтает быть такой, но мало кто осмеливается. Вот вам ключ к вашей Хармиане, Керри. Она боготворит свою госпожу за те самые качества, которые жаждала бы иметь сама. Если, по-вашему, с Клеопатрой происходит такая перемена, то и Хармиана должна измениться.

Сумерки сгущались, и в комнате становилось темно. Райан взглянул на светящийся циферблат своих часов.

– Мне пора, – сказал он. – Я хотел зайти только на пару минут посмотреть, как вы устроились, В театре не поговоришь.

– В особенности, если мы хотим сохранить нашу маленькую тайну, – согласилась Лиз. – Знаешь, я жалею теперь, что затеяла этот разговор. Я совсем запуталась.

– Значит, у тебя не хватает смелости отстаивать свои убеждения, – сказал он ей напрямик. Он взглянул на Керри, и в выражении его лица было что-то, чего она не могла понять. – Вас я не переубедил?