С легким отвращением, но и с чувством удовлетворения прочитал отчет и граф Ротенкамп, тот самый, что тихо сидел в своем горном замке в юго-восточном уголке Баварии и часто наезжал в Рим, Ватикан и Берхтесгаден к кронпринцу Максимилиану, самый богатый человек к югу от Дуная, осторожный, избегавший всяких официальных выступлений и, однако же, имевший огромное влияние на правящую клерикальную партию. Даже кронпринц Максимилиан прочитал этот отчет. Прочитал его и барон Рейндль, генеральный директор «Баварских автомобильных заводов», прозванный «Пятым евангелистом», безраздельно хозяйничавший в баварской промышленности благодаря своим связям с концернами Рура. Он просмотрел отчет бегло, без особого интереса. На мгновение у него мелькнула мысль позвонить главному редактору «Генеральанцейгера». Финансовое благополучие газеты целиком зависело от Рейндля, и одного его слова было бы достаточно, чтобы отчету о процессе была придана совершенно иная окраска. Один из его инженеров, некий Каспар Прекль, прелюбопытный субъект и чрезвычайно способный человек, с дерзкой беспомощностью уговаривал его, Рейндля, вступиться за Крюгера. Вероятно, он бы и вступился за него. Но вспомнил, что однажды за его спиной этот самый Крюгер назвал его «трехгрошовым Медичи». Он, барон Рейндль, конечно, не злопамятен. Но, разумеется, он и не «трехгрошовый Медичи». Разве не благодаря его щедрости музей смог приобрести картину «Иосиф и его братья»? Со стороны Крюгера подобный отзыв был явной дерзостью, и уж, во всяком случае, теперь подтвердилось, что он был человеком недальновидным. Барон Рейндль внимательнее перечитал отчет, при этом его одутловатое лицо выражало наслаждение истинного гурмана. В редакцию «Генеральанцейгера» он не позвонил.
Отчет прочли и писатель-оптимист Пфистерер, и экономка Агнесса, и владелец картинной галереи Новодный. С восторгом и гордостью за своего доблестного папашу прочел его сын шофера Ратценбергера, Людвиг. Но его не прочел самый могущественный из пяти негласных правителей Баварии доктор Бихлер. Ибо он был слеп. В то утро он сидел в одной из больших, низких, затхлых комнат своего старинного нижнебаварского помещичьего дома, который его предки с незапамятных времен строили, ремонтировали и вновь перестраивали. Он сидел мрачный, плохо выбритый и что-то ворчал, шевеля узловатыми иссиня-красными руками. Тайный советник из министерства земледелия робко пытался привлечь его внимание к своей персоне. Тут же рядом стоял с газетами в руках личный секретарь Бихлера, готовый приступить к чтению вслух. А грузный, неповоротливый человек извергал какие-то обрывки фраз. Секретарю показалось, что он назвал имя Крюгера, и он начал читать отчет о процессе. Доктор Бихлер поднялся; секретарь хотел ему помочь, но Бихлер раздраженно оттолкнул его и ощупью побрел через анфиладу комнат. Тайный советник и секретарь последовали за ним в надежде, что он согласится их выслушать.
14
Свидетельница Крайн и ее память
Свидетельница Иоганна Крайн читала судебный отчет с таким напряжением, что ее рот приоткрылся, обнажив крепкие зубы. Она морщила высокий лоб, обрамленный темными волосами, которые она, вопреки моде тех лет, зачесывала назад и собирала на затылке в узел. Нервно хрустя пальцами крепких, грубоватых рук и сердито фыркая, она упругой, спортивной походкой несколько раз прошлась по комнате, достаточно просторной и все же слишком тесной для ее стремительного шага. Затем подошла к телефону, после нескольких неудачных попыток дозвонилась в контору доктора Гейера и узнала, что там его нет, как она, впрочем, и предполагала заранее.