Гесрейтер подумал о своей керамической фабрике, о том, что ее художественный цех сейчас выпускает главным образом одни лишь статуэтки «Пьеро и Коломбина». Вначале «Южногерманская керамика Людвиг Гесрейтер и сын» выпускала предметы домашнего обихода и, прежде всего, посуду. Большинство баварцев, живших к югу от Дуная, ело из мисок, тарелок и чашек этой фирмы и опорожнялось в ее изделия. Особым успехом пользовалась дешевая посуда с синим узором: горечавка и эдельвейс. Еще отец Пауля Гесрейтера открыл при керамической фабрике художественный цех. Однако он так и не занял на фабрике достойного места. Попытка завоевать широкий рынок сбыта для художественно оформленных пивных кружек окончилась чувствительным провалом. Но в последнее время художественный цех стал значительно расширяться. Немецкая марка сильно упала в цене — за доллар уже давали шестьдесят пять марок. Рабочая сила в Германии стоила дешево, и это позволило предпринимателям совершать выгодные сделки за границей. Гесрейтеровские предприятия вовремя перестроились, так как теперь наибольшим спросом пользовалась продукция художественного цеха: исполинские мухоморы, бородатые гномы и тому подобные вещи наводнили весь мир. Самому Гесрейтеру такие изделия не нравились, но что поделаешь, не уступать же из-за этого фабрику другому владельцу.
Господин Пфаундлер, заметив, что Гесрейтеру разговор о Рейндле неприятен, с тем же озабоченным видом спросил Катарину, остался ли у нее еще «форстер» 1911 года, а то он может прислать ей еще бутылок пятьдесят. Затем принялся излагать свои планы насчет строительства в Гармише нового большого кабаре «Пудреница». Он еще в прошлом году приступил к грандиозной перестройке этого зимнего курорта. В нынешнем сезоне Гармиш-Партенкирхен должен стать самым модным зимним курортом Германии. Он, Пфаундлер, и за границей широко и успешно его разрекламировал, особенно в Америке.
Катарина стала подробно, с большим интересом расспрашивать его об увеселительной программе, которую он готовил для гармишского кабаре. Да, он, Пфаундлер, трудится не покладая рук: программа эстрадных номеров уже почти готова. Особые надежды он возлагает на выступления неизвестной пока в Германии русской танцовщицы Инсаровой, имя которой он произнес почти благоговейно и с весьма таинственным видом. Г-жа фон Радольная стала со знанием дела разбирать достоинства названных им артистов, а затем даже спела вполголоса коронную песенку одной из звезд кабаре. Г-н Пфаундлер вставлял дельные реплики, объяснял, что в исполнении этой артистки выглядит неэффектно, а что производит сильное впечатление. Потом попросил Катарину спеть песенку еще раз. Пышнотелая, красивая женщина без всякого жеманства согласилась. Своим низким грудным голосом она спела слащаво-непристойные куплеты, извиваясь и подергиваясь грузноватым телом в такт танцевальному ритму. В глазах г-на Пфаундлера зажглись похотливые искорки. Он весь загорелся и с живостью заметил, что как раз полнота г-жи фон Радольной придает песенке особую прелесть. Завязался спор о нюансах исполнения. Для сравнения прослушали граммофонную пластинку. Г-н Гесрейтер слушал молча, разглядывая две огромные вазы, которые украшали балюстраду террасы, выходившей на озеро. Здесь, в Луитпольдсбруне, в поместье Катарины, повсюду, в доме и в парке, на каждом шагу попадались изделия его керамической фабрики: то огромные фигуры, то фарфоровые безделушки. Как ни странно, но за все время их долголетней связи г-жа фон Радольная ни разу не полюбопытствовала, почему в его собственном доме на Зеештрассе нет ни одного предмета с маркой «Южногерманская керамика Людвиг Гесрейтер и сын».
Исполняя эстрадный номер, г-жа фон Радольная не испытывала никакого стеснения, хотя со стороны ее жесты и телодвижения при такой полноте выглядели довольно странно. Она и не подумала прервать пение, даже когда вошла служанка, чтобы убрать со стола, ей было, видимо, приятно, что девушка замешкалась, желая послушать.