Пока по требованию прокурора разыскивали шофера Ратценбергера, чтобы устроить ему очную ставку с Иоганной Крайн, бесконечно длинный допрос свидетельницы продолжался с прежней бесцеремонностью. Прежде всего ее спросили, была ли она с обвиняемым Крюгером в интимной близости в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое февраля. Доктор Гейер вновь потребовал провести дальнейший допрос свидетельницы при закрытых дверях, и вновь его требование было отклонено. Сильно побледнев, злым, отчетливым голосом, невольно перейдя на диалект, Иоганна подтвердила, что — да, и в ту ночь она принадлежала Мартину. Каждое ее слово, малейшее движение были проникнуты силой и прямотой, ее переполняла ярость к своим землякам. Учитель гимназии Фейхтингер испытывал самый настоящий страх перед гневным, решительным взглядом ее серых глаз. Следующий вопрос был, — одна ли она живет, и каким образом обвиняемый мог пройти к ней незамеченным. Иоганна ответила, что живет вместе со своей теткой Франциской Аметсридер, пожилой женщиной, которая ложится спать рано и всегда в одно и то же время. Ее, Иоганны, комнаты — изолированные. У Крюгера был ключ от дверей, и потому он мог незаметно и без помех приходить к ней. С лица легкомысленного присяжного фон Дельмайера исчезла язвительная усмешка, и он одобрительно и со знанием дела закивал головой. Прокурор тут же решил про себя, что не мешает проверить, не занимается ли сия почтенная тетушка сводничеством.
— Знала ли свидетельница Крайн, — продолжал допрос прокурор. — что доктор Крюгер находился в интимных отношениях и с другими женщинами? — Да, она об этом знала. Но это были мимолетные связи, и она смотрела на них довольно спокойно. Заявление свидетельницы произвело неприятное впечатление. Господин прокурор не преминул выразить свое крайнее удивление. Однако совершенно исключено, — продолжала Иоганна, чтобы Крюгер пришел к ней прямо из спальни другой женщины. — Гм, гм, — хмыкнул прокурор. Другие также поспешили выразить свое сомнение многозначительным хмыканьем. — Абсолютно исключено, — взволнованно, с силой повторила Иоганна. Председательствующий предложил ей проявлять большую сдержанность. Художнику из «Берлинер иллюстрирте цейтунг» удалось схватить тот эффектный момент, когда Иоганна в порыве гнева повернулась своим красивым лицом к прокурору и взглянула в его грубую физиономию; разговаривая с человеком, она всегда смотрела ему прямо в глаза. — На какие средства она существует? — задал очередной вопрос прокурор. — У нее есть кое-какие сбережения, — ответила Иоганна, — кроме того, определенный доход ей приносят и графологические анализы. Впрочем, она не понимает, какое это имеет отношение к делу? Председательствующий, доктор Гартль, в третий раз вежливо, но твердо призвал ее к порядку.
— Получала ли она от доктора Крюгера деньги? — вызывающе, с расстановкой продолжал задавать вопросы прокурор. Тут уж Мартин Крюгер, следивший за последними вопросами прокурора с мрачным, замкнутым выражением лица, не выдержал. Художники схватились за карандаши, но лишь одному корреспонденту «Лейпцигер иллюстрирте цейтунг» удалось запечатлеть выразительную позу Крюгера, который, в бешенстве замахав руками и подавшись вперед, впился в прокурора серыми выпуклыми глазами, сверкавшими из-под густых бровей. Прокурор с иронической усмешкой стоически выдержал этот бешеный взгляд. Он даже не потребовал от председательствующего, чтобы тот вмешался, но г-н Гартль, дождавшись, когда Крюгер окончательно выдохнется, сам мягко его пожурил.
— Итак, — невозмутимо продолжал прокурор, словно ничего не произошло, — итак, получала ли фрейлейн Крайн подношения в виде денег или других ценностей? — Да, — отвечала свидетельница, — она получала от Крюгера цветы, однажды корзинку со съестным, как-то — пару перчаток, а также книги. Придворный поставщик Дирмозер с интересом поглядел на крепкую, маленькую руку Иоганны. Во время принесения свидетельницей присяги он с неодобрением отметил, что ей не пришлось снимать перчаток, так как она пришла без них. Теперь он уже с куда меньшей неприязнью смотрел на Иоганну и Крюгера.
— Что же до ценности подарков, — спокойно вставил Мартин Крюгер, — то, если ему не изменяет память, корзина со съестным стоила восемнадцать марок пятьдесят пфенингов; впрочем, не исключено, что и двадцать две марки. Деньги так быстро падают в цене, что он уже не в состоянии вспомнить это точно. Председательствующий и сам натянуто улыбнулся, однако же выказал неудовольствие по поводу неуместного веселья в зале. — Не предъявлялись ли когда-либо Иоганне обвинения в шарлатанстве? — Нет, подобные обвинения ей никогда не предъявлялись. — Защитник предложил зачитать заключения экспертов о том, что графологические анализы свидетельницы научно обоснованы. Но суд не пожелал ознакомиться с этими отзывами, признав, что они не имеют значения для хода дела. В глубине души доктор Гартль злился на прокурора, который от неожиданности потерял, очевидно, всякую способность логически мыслить и прибегнул к тактике грубого нажима. Свидетельница явно завоевывала симпатии даже у тех, кого она вначале восстановила против себя независимой манерой держаться, и теперь пользовалась всеобщим расположением. К тому же она, все сильнее волнуясь, постепенно совсем перешла на привычный баварский диалект; ее речь, все ее поведение были таковы, что никому не приходило в голову заподозрить в ней пришлую, чужачку.