— Барышня, вы что, с утра пораньше решили подыскать себе кавалера на ночь? А из нас никто не подойдет? Мы и четыре раза можем, и уж поверьте, не осрамимся. Ну хоть бы одним глазком на нас поглядели. Понятно, вам сначала нужно представить справку, что мы уже принесли ложную присягу.
Все это время она шла все так же спокойно и неторопливо. Но теперь, когда незнакомец уже близко, она ускоряет шаги и даже бежит ему навстречу так быстро, что развевается на ветру юбка. У худощавого незнакомца, одетого в хороший серый костюм, острые черты лица и светло-рыжие волосы.
— В чем дело? — спрашивает он скрипучим фальцетом. — Что вам угодно от этой дамы?
Полураскрыв от волнения рот, Иоганна Крайн стоит совсем рядом, протянув к нему руку, словно собираясь ухватиться за него, сейчас она уже скорее испугана, чем разгневана.
— Ну, на шлюху, которая вышла на промысел, смотреть пока еще можно, — поясняет один из парней. Сказано это было спокойно, почти добродушно и немного смахивало на отступление. Но незнакомец уже бросился на парня. Однако подставить парню подножку ему не удалось. Очевидно, господин обучался приемам джиу-джитсу, но недостаточно серьезно. Во всяком случае, он тут же очутился на земле, а четверо негодяев набросились на него и стали изо всех сил пинать ногами.
— Вы-то чего лезете? — кричат они.
— Верно, кот этой дамочки? — вопит один из них.
Позади них на дорожке показалась пожилая супружеская чета, и навстречу идут люди. Светловолосый господин молча и неподвижно лежит на земле. Иоганна Крайн отчаянно кричит, кричит в голос. Люди, идущие навстречу, ускоряют шаги, супружеская чета, видимо, боясь быть замешанной в драку, останавливается, затем поворачивает назад.
А те четверо смотрят на лежащего человека. Он по-прежнему недвижим, весь в грязи, изрядно помят, по руке и лицу текут струйки крови. Глаза его закрыты, но он дышит, хотя и очень слабо.
— Получил сполна, идиот, скотина, — не слишком уверенно говорит один из парней.
— Вам, барышня, вовсе незачем было так орать, — замечает тот, что в куртке. — Эти дамочки вечно орут, будто их режут!
— Никто вас не собирался трогать, — подает реплику третий.
Но четвертый, взмахнув тросточкой, весело и нагло бросает на прощание: «Уж не взыщите, барышня!» После чего все четверо отступают в полном порядке, однако весьма поспешно, в том самом направлении, куда удалилась супружеская чета, и как раз до того, как успевают подоспеть люди, идущие навстречу.
Иоганна Крайн опускается на колени рядом с лежащим, песок колет ей кожу. Подходят люди, вдруг собирается много народу: приятного вида рабочий, влюбленная парочка, должно быть, из мещан, девочка-подросток с портфелем, двое юношей, видимо, студенты, пожилая дама, опирающаяся на палку.
Светловолосый господин чуть приоткрывает один глаз.
— Они ушли? — негромко спрашивает он. Затем, с некоторым усилием выговаривая слова, своим высоким, скрипучим голосом добавляет: — Вы испачкаетесь.
— Вы в состоянии подняться? Не позвать ли врача? Скорую помощь? Полицейского? Что, собственно, произошло? — сыплются со всех сторон вопросы.
Незнакомец с оханьем и стоном, поддерживаемый со всех сторон, становится на ноги.
— Благодарю вас, но мне не требуется больше никакой помощи, — говорит он.
— Так отделать человека! — возмущается пожилая дама с палкой. — Такой прекрасный костюм!
— Вот если б достать щетку, — говорит светловолосый господин, тщетно пытаясь оттереть носовым платком кровь. Иоганна протягивает ему свой носовой платок. — Нет, дамские носовые платки для этого не годятся, — деловито замечает он. Он стоит, слегка пошатываясь, окруженный тесным кольцом зевак, его руки и лицо в крови, но, похоже, это его нисколько не смущает.
— Мне, право же, ничего не нужно, дамы и господа, — наконец говорит он, — там у моста всегда стоят такси. Тут всего пять минут ходьбы, и я вполне смогу добраться до них сам. Да и потом мне ничего, кроме воды и щетки, не нужно.