Штанина заползла под тапку, и Лика, споткнувшись, со звоном упала на тележку, едва её не опрокинув.
– Что ж ты такая неуклюжая, – произнёс глубокий женский голос. Сильные руки поставили Лику на ноги.
Раиса Агафоновна наскоро осмотрела тарелки, которые чудом не разлетелись по полу, и окинула взглядом мешковатую униформу.
– Тебе бы поменьше размер, да нет у нас. Ладно, принесёшь мне вечером, я подошью. Тощая-то! Надо же. – Шумно вздохнув, сестра-хозяйка скрылась за одной из дверок, ведущих не то в кухню, не то в кладовую.
В столовую потихоньку стали заходить постояльцы. Лика не успела спросить, когда завтракает персонал, так что теперь приходилось лавировать между столами и людьми, пытаясь заглушить громкое урчание в животе.
Серое апрельское утро тускло осветило огромные натюрморты на стенах, видимо, ещё советские, но ничуть не выцветшие от времени. Яркий и вкусный декор вовсе не разгонял общую давящую атмосферу. Разномастная публика молча, почти скорбно, рассаживалась за одинаковые столики, накрытые блёклыми скатёрками.
У окна сидел высокий красивый брюнет с тонкими чертами лица, чем-то знакомыми. Он вообще не обращал внимания на тарелку перед собой, неподвижно глядя в окно. За весь завтрак он не сделал ни одного движения, даже головы не повернул, так и ушёл, оставив нетронутой тарелку и целый стакан чая.
Рядом с ним разместилась девица неопределенного возраста с крашеными длинными волосами и косметическим татуажем. Она неуловимо напоминала Крапиву… Хотя почему неуловимо, всё ясно – точно такое же брезгливое выражение лица. Даже поморщилась, когда Лика поставила перед ней тарелку.
Ещё две девицы с перекроенными лицами. Перекаченные бугристые губы, перерезанные синюшные носы, скулы натянуты так, что глаза не закрываются. И вся кожа на лице пунцовая – как будто один сплошной химический ожог.
По огромному залу совсем не разносилось эхо голосов, оттого что люди практически не разговаривали друг с другом. По крайней мере, спасибо никто не сказал. Некоторые вообще буравили санитаров яростными взглядами, а одна мадам, увешанная сверкающими цацками, даже резко скинула свою тарелку на пол. На звон никто не обернулся, Илья, в это время ставивший на стол кастрюлю, молча вышел и принёс другую тарелку, а осколки смёл щёткой в совок. Дамочка, прерывисто дыша и сжимая кулаки, прожигала его взглядом, лицо её нервно дёргалось.
– Ничего себе у тебя выдержка, я бы ей эту тарелку на голову надела, – сказала Лика, когда Илья прошёл мимо с совком в руке. Он, оставаясь невозмутимым, никак не отреагировал, молча покатил тележку в зал для сбора грязной посуды.
Пациенты санатория не утруждали себя помощью санитарам, никто не снизошёл до того, чтобы подать стакан или тарелку, всё приходилось забирать со столов своими руками. Бледный брюнет встал и вышел, не удостоив Лику даже косым взглядом. Как мимо пустого места прошёл. Его соседка практически выбежала, расталкивая других. Остальные выходили медленно, без разговоров, как будто стараясь даже не касаться друг друга.
Лика, глядя вслед очередной группе, покидавшей столовую, вдруг покачнулась от неожиданно подкатившей тошноты. В нос ударил мерзкий тухлый запах. Нестерпимая вонь шла от прибора, стоящего совсем рядом. По фарфору растеклась бурого вида жижа, больше похожая не на что-то съедобное, а на содержимое унитаза. Повнимательнее присмотревшись, Лика обнаружила, что по некоторым тарелкам в качестве завтрака была порционно разложена какая-то мерзость, которую не то что пищей, отходами назвать нельзя. Грязь, слизь, гнилое мясо, зола, окурки… Странно, что она сразу не обратила на это внимания. Наверное, сказалась нервотрёпка с митингом и ночным путешествием.
Зацепив взглядом багровую жижу на одном из столов, Лика не успела сдавить подступивший к горлу рвотный позыв, и он вырвался прямо на скатерть.
– Ты чего это? – Илья наклонился к Лике, у которой спазмы в желудке выталкивали наружу желчь и сгустки слизи. Забрав на свою тележку тарелки с ошмётками сырого мяса, он понимающе кивнул. – А, это. Ты посиди пока, я тут закончу.
Ловко собрав все приборы, Илья двинулся дальше по столовой. Лика обмякла на стуле. На лбу влажным обручем выступил пот. Странное дело, она ведь считала себя вегетарианкой только по убеждениям, непереносимостью мяса никогда не страдала. Больше того, по ночам ей часто снились сочные стейки и толстые бургеры, а от запаха котлет или пельменей выделялись потоки слюны. А теперь её чуть наизнанку не вывернуло.