— Привет, Кинсли. Пожалуйста, присаживайся.
Я подумала, что она правда собирается быть вежливой.
— Ты загораживаешь солнце, а я пытаюсь загореть, в то время как мы покончим со всем этим.
Или не такой уж и вежливой.
— Верно, — сказала я, опускаясь на сиденье напротив нее, и кладя сумку на колени. Я вытащила телефон и убедилась, что диктофон обращен на нее, прежде чем небрежно положила его на колени.
— Как твои дела, Тара? — спросила я.
— Давай сразу к делу. Чего ты хочешь?
Она правда не собиралась облегчить это. Я сложила руки на коленях.
— Я хотела извиниться за то, как я действовала. Я никогда не должна была начинать встречаться с Лиамом, пока он был нашим тренером, и должна была лучше следить за своим поведением, тогда ты, возможно, не вылетела бы из команды.
Мое извинение явно было последним, что она ожидала, потому что ее лицо исказило удивленное выражение.
— Ох, да ладно. Любая из нас могла встречаться с Лиамом. Просто ты первая раздвинула ноги. Поэтому не задавайся лишь потому, что отсосала ему в спорткомплексе, и сейчас думаешь, что действительно его девушка.
Я чувствовала, как мои брови поднимаются вверх. Ну-у, я полагаю, мы не выйдем из этого так гладко, как я рассчитывала.
Ладнооооооо. Тогда переходим к плану Б.
— Ну, если ты не злишься на меня за это, то я немного запуталась, почему ты все еще обсуждаешь меня в прессе? Я видела множество твоих цитат, обращенных непосредственно ко мне.
Она закатила глаза и откинулась в кресле, как будто разговор ей наскучил.
— Я делаю это, чтобы оставаться на глазах у публики. Я взяла паузу в этом футбольном дерьме, и теперь у меня появилось больше времени, чтобы посвятить своей карьере.
— Твоей карьере? — спросила я, пытаясь сохранить свой тон беспристрастным.
— Карьера модели и актрисы, — скучающе ответила она, будто я была круглой дурой, спрашивая об этом.
— Ох, это изумительно. Я думаю, у тебя это прекрасно удастся. — И я на самом деле имею это в виду. Она была драматичной, сумасшедшей и красивой. Кто может сыграть злодея в кино, если не тот, кто играет эту роль в реальной жизни?
— Спасибо, но мне плевать на твое мнение.
Я кивнула и на мгновение перевела взгляд на улицу. Вспышки камер привлекли мое внимание и напомнили о моей задаче.
— Итак, если сейчас ты сосредоточена на своей карьере, может быть, мы можем прийти к понимаю... — начала я.
— И что это должно означать? — она скептически приподняла бровь.
— Ты должна перестать прославляться, утягивая меня вниз. История потеряет первоначальный эффект, и в конечном итоге люди все поймут. Не говоря о том, что они поймут, какая я на самом деле скучная, и им будет плевать на то, что я ем на обед, или какой кофе покупаю. Это не будет длиться вечно, поэтому нет никаких причин продлевать неизбежное.
Греховная улыбка растянулась на ее губах.
— Кинсли. Прелесть свободы слова в этой стране в том, что я могу говорить все, что хочу и когда хочу. Если я хочу продолжать говорить прессе ложь о тебе, тогда я буду, потому что мне, честно говоря, плевать на тебя и Лиама. Я забочусь о том, чтобы раздуть это. Так что весь этот разговор — это колоссальная потеря твоего времени. Более того, я думаю, что ты сделала все это только веселее, потому что сейчас я знаю, что это тебя тревожит. Честно говоря, Кинсли, ты только что сделала это слишком легким.
Я признаюсь, небольшая частичка меня надеялась, что Тара может осознать свои ошибки и изменить свои методы действий. Остальные 99% меня гордились, что я была права, когда разрабатывала свой план.
Я протянула руку и положила телефон на стол так, что Тара могла видеть запись на экране. Затем я нажала «пауза» и посмотрела на нее с уверенной улыбкой.
— Тара, думаешь, что ты такая гениальная, но то, что ты делаешь — противозаконно.
— Ох, пожалуйста, я хотела бы увидеть, как ты попытаешься довести это дело до суда.
Я рассмеялась, и увидела, что ее идеальный фасад начал трескаться.
— Нет. Я не планирую предъявлять тебе иск. Мне плевать на твои деньги. Меня волнует общественное мнение. Видишь ли, вчера я встретилась с адвокатом и подала судебный запрет против тебя. Я изложила все факты, имеющие отношение к случившемуся: твою «дедовщину» и задирание, а затем другие товарищи по команде и тренер Дэвис подтвердили мою историю.