— Я же предупреждал тебя, Пастухов, чтоб без фокусов!.. Смотри не повтори свою ошибку. В следующий раз я сначала стрелять буду, а потом разговаривать, понял?
Пока «усатый» любезничал, а дверцу «форда» распахивали, чтобы погрузить туда Пастуха, фиолетовый «фольксваген» — пикап, ковылявший сзади, достиг наконец места стычки и уже почти бесшумно проезжал мимо, чуть в стороне от неожиданной разборки. Внезапно затемненное стекло передней дверцы приспустилось, в образовавшейся щели мелькнул пухлый черный глушитель, и один за другим тихо хлопнули три выстрела. Двигатель пикапа взревел, и «фольксваген» мощно рванул прочь.
Выстрелы были сделаны идеально — первую пулю получил в ногу здоровенный детина, который навалился сзади на Пастуха, две остальные вошли в лобовые стекла обоих автомобилей, разбрызгав их с шумом по асфальту. Все произошло мгновенно, но Пастуху этого оказалось достаточно: «здоровяк», вскрикнув, осел и Сергей тут же высвободился. Отвесив локтем зуботычину «усатому», он перелетел через капот «форда» и бросился со всех ног к станции метрополитена. Так быстро он уже давно не бегал, даже когда два дня назад уходил во Флоренции от своих преследователей.
Секундное замешательство врагов окончательно довершило дело: они его уже не могли догнать. Через минуту Пастух спускался по эскалатору на станцию «Площадь Революции», а через полторы уже мчался в вагоне по туннелю… Кто ему так удачно подыграл?
Прислонившись лбом к холодному стеклу двери вагона, Пастух попытался определить это и понял, что вариантов тут могло быть только два. Хотя это точно не Док, по всем признакам. Стало быть, вариант остается один — телохранитель Крымова. Алексей… Вот, выходит, куда он исчез — он должен был прикрывать его, Пастуха, а значит, Крымов заранее рассчитал, что Пастуха будут брать. А это, в свою очередь, означает… И тут Сергей наконец понял тактику его противника. Всю, от начала до конца, и даже хмыкнул — настолько ловко все выходило.
А выходило, что Крымов окончательно затянул на его горле петлю подозрений в предательстве и теперь, как и предупреждал «усатый». Управление будет не брать его, а уничтожать. Вот что выходило!
Теперь стало ясно как Божий день, что это именно Крымов пристрелил Крупицу, а потом подбросил оружие в его же квартиру. Он предположил, что Пастух обязательно нанесет туда визит, и не ошибся. Наверняка его люди положили «смит-вессон» в ящик стола перед самым появлением капитана. А когда они засекли, что Пастух зашел в квартиру, и дали знать Крымову, тот сразу позвонил и пригласил на встречу. Семья в заложниках — это самое надежное приглашение, да к тому же и самое психологически верное: Пастух, как и хотел того Крымов, не просто пришел, но и захватил пистолет с собой. При этом Управление, которое наверняка поставило этот телефон на прослушку, зафиксировало личный контакт Пастуха с Крымовым и даже получило информацию о месте их встречи! Конечно, сам Крымов для них пока не по зубам (иначе не потребовалась бы кассета из Флоренции), но уж схватить за шиворот Пастуха они были обязаны. А дальше все предельно просто — сделать так, чтобы оружие с пальчиками капитана Пастухова оказалось у сотрудников Управления, а сам Пастух от них сбежал. С чем Алексей и справился блестяще!..
Сергей даже поежился. Ему на мгновение показалось, что этот «лорд-хранитель» с благожелательной улыбкой знает все наперед и с легкостью, словно кукловод, управляет чужими судьбами. Особенно его, Пастуха, судьбой.
Дьявольщина какая-то! Ведь теперь, с точки зрения Управления, все стало ясно — есть документальное подтверждение предательства Пастуха (он связан с Крымовым — их объектом внимания) и есть оружие, из которого Пастух застрелил офицера оперативного отдела. И теперь никакой Голубков не сможет отыграть назад. Смерть предателю! А он, Пастух, как миленький должен бегать от них, к удовольствию Крымова, уничтоженный гневом государственной секретной службы и страхом за свою семью… Ну уж нет!
Этого они не дождутся, хватит! Один раз обнаружив расставленную сеть, он больше не собирался в нее попадать. Теперь он сам должен стать охотником, должен опережать на шаг и Крымова, и Управление. Это теперь единственный выход для него. Но это будет очень трудно, почти невозможно, потому что слишком сильный противник, да и не один, а надеяться теперь он может только на себя и на своих друзей… «Станция Киевская, — услышал он. — Поезд дальше не пойдет. Просьба освободить вагоны».
Пастух вместе со всеми «освободил вагон» и пошел на пересадку. Оторваться, кажется, удалось, но на всякий случай надо еще минут десять — пятнадцать поболтаться по переходам. Лихорадка погони еще чувствовалась, но напряжение уже отпустило и можно было успокоиться. Если Пастух переживет эти несколько тяжелейших дней без потерь и не сломается, не опустит руки, — значит, дальше все должно получиться. А сломаться он не может себе позволить. Не только из-за семьи, но и потому, что Сергей уверен в своих ребятах. Он не знал, где сейчас Док и почему не проявился, он не знал, что делают сейчас Артист и Боцман и в курсе ли они, он знал только одно: они придут ему на помощь. Все. Даже если не смогут с ним связаться и окажутся в изоляции. Как это сделал Муха. Он ни секунды не сомневался в них — так может ли в таком случае сломаться сам Пастух?.. Мы еще посмотрим, кто из нас будет смеяться последним. И стрелять.
Теперь надо было действовать, и Сергей уже знал, с чего начнет — с того плана, который появился у него в голове еще до встречи с Крымовым. План был прост: он должен как можно быстрее узнать все, что сможет, о своем противнике.
Он должен видеть его как облупленного, чтобы оказаться на равных. Иначе его не переиграть. Нет худа без добра, благодаря их встрече Пастух теперь знал не только его фамилию, но и кое-что еще, так что задача немного упрощалась.
Но только немного.
А поможет ему в осуществлении этого плана один порядочный и очень информированный человек по фамилии Губерман. Фима Губерман. Пастух был уверен, что поможет, если только он сейчас в Москве…
6
Док был старше Пастуха почти на десять лет. До сороковника, конечно, пока далеко, но гибкость и прыть, так еще свойственную его двадцатишестилетнему командиру, он ухе чуть подрастерял. Впрочем, не совсем так. Она трансформировалась у Дока в уверенность и выносливость. Это нормально. Так и должно было произойти. В любой ситуации он был спокоен и невозмутим как сфинкс, даже голоса не повышал ни при каких обстоятельствах, и иногда складывалось впечатление, что он слишком медлителен для боевого офицера. Но это было обманчивое впечатление. Просто Док всегда действовал наверняка, всегда точно знал, какой сделать выбор, и почти никогда не ошибался. А это невозможно, если ты слишком тороплив. У Дока вообще было довольно странное положение в их группе, потому что он был старше не только Пастуха. Всем — и Артисту, и Боцману с Мухой — всем было по двадцать пять. Плюс-минус пара лет. Но при этом Док чувствовал себя с ребятами естественно и разницы в возрасте не ощущал. Разве что иногда, в те редкие моменты, когда вдруг просыпалось убеждение, что он отвечает за них, за всех, как старший брат отвечает за младшего.
Вот и сейчас, пока он сидел в своей «шестерке» и ждал, когда появится тот человек, с которым встречался на Манежной площади Пастух, ощущение старшинства завладевало им все сильнее. И все сомнения рассеялись. Он теперь совершенно точно знал, что и как надо сделать… Когда сегодня утром Док получил сообщение от Пастуха, он уже был готов действовать. Всю ночь он прождал, но не появились ни Ольга с Настей, ни сам Пастух, и это рождало острое желание немедленно действовать самому. Но он должен был ждать. И он ждал. Док понимал — произошло что-то непредвиденное, что-то вмешалось в планы. И вот с утра пораньше Пастух сообщил: машина на Кольцевой, я на Манежной, если успеешь — будь рядом, но не светись. Пастух дал понять, что ему нужна если не помощь, то уж поддержка точно, и никаких сомнений в том, что ситуация осложнилась окончательно, у Дока больше не осталось. Но главное, что теперь ему приходилось принимать решение на свой страх и риск, действовать одному за всех. И любая ошибка должна быть исключена.