Через час впереди показался тот самый джип. Муха сбросил скорость и постарался удерживать безопасное расстояние. Его не должны были заметить. Но природе не прикажешь — что бы ты ни делал, а вечером солнце обязательно садится.
Темнеть начало, еще когда Муха был в Затопино, а теперь темнота сгустилась окончательно. Пришлось ехать на свой страх и риск с выключенной фарой. Около полуночи джип притормозил, и в салоне зажгли свет. Муха съехал на обочину, бросил мотоцикл и подобрался поближе. Он разглядел Ольгу с дочкой, трех головорезов с раскрытой картой и прикинул было уже, как ему действовать, но буквально через пару минут свет погас и джип тронулся дальше. Видимо, похитители изменили задачу. Муха запрыгнул на мотоцикл и опять помчался за ними. Очень скоро джип сменил направление, и еще несколько часов Олег мотался вместе с ним по проселкам, пока наконец джип не перебрался на какое-то новое шоссе.
На рассвете джип снова остановился. Но на этот раз не просто так: похитителей здесь ждали — на обочине стоял, порыкивая двигателем, огромный трейлер, загруженный огромным морским контейнером. Головорезы из джипа вывели Ольгу и Настю, но и теперь Муха не успел вмешаться. Они почти бегом пересадили пленных в контейнер трейлера, двери контейнера заперли, вернулись в свой джип, после чего обе машины отправились дальше вместе. Мухе оставалось только продолжать погоню, моля Бога, чтобы его не заметили — светало очень быстро, и теперь тьма ночи его уже не прикрывала.
Похитители передвигались не особенно быстро, но упорно и безостановочно.
Олег чуть было не потерял их, когда его «ямахе» потребовалась бензиновая подзарядка. Но Бог миловал его и от этого, и от того, чтобы быть замеченным.
Видимо, Он не совсем забыл грешного раба своего Олега Мухина, мыкающегося на хлипком, пусть и резвом мотоцикле неизвестно за кем. А может быть, помогли свечи, поставленные Пастухом во флорентийском соборе… Так или иначе, но ко второй половине дня похитители и их преследователь добрались до Ивангорода на эстонской границе. Здесь машины разделились. Джип свернул в сторону и тут же исчез из поля зрения, а трейлер шпарил дальше по шоссе. Муха понял, что заложниц собираются переправить через границу. Его охватила бессильная ярость: через эстонский таможенный пост ему явно не просочиться, а если попытаться проскочить в каком-нибудь глухом месте — потеряешь столько времени, что уже невозможно будет потом найти этот самый контейнер. Его или сгрузят с трейлера на каком-нибудь хуторе, или перевезут дальше в Швецию, Финляндию… Муха ничего не мог больше сделать. Ничего! Он остановил мотоцикл, слез и в бессильной ярости смотрел, как трейлер без задержек проходит таможенный контроль.
Проводив взглядом ускользнувший в Эстонию трейлер, Олег медленно покатил на переговорный пункт, чтобы связаться с Москвой. Надо зарядить ребятам всю информацию. Вместе они что-нибудь придумают. В конце концов, пора выяснить, что тут происходит, ведь он, Муха, до сих пор ни хрена не понимает… Но сделать это оказалось не так-то просто. После часа безрезультатных усилий дозвониться хоть до кого-нибудь он швырнул трубку таксофона на рычаг и вышел на улицу. Мало того, что он не понимал происходящего, так теперь ему приходилось еще и гадать, отчего это ни Артист, ни Боцман не отвечают! И делать черт знает сколько новых попыток дозвониться. Ожидание и неизвестность — самые отвратительные ощущения.
Единственное, что Муха понимал — Пастух каким-то образом попал в очень большую и неприятную передрягу. Ну, для того чтобы это понять, большого напряжения ума не надо. Когда жену и дочь Сереги Пастухова какие-то ублюдки на глазах запихивают в металлический контейнер и увозят в Эстонию, словно какие-нибудь ножки Буша, — все становится ясно само собой. Знать бы, кто и почему это сделал.
Предаваясь таким неприятным мыслям. Муха вышел из переговорного пункта на улицу и немедленно, словно в ответ на свои мысли, он увидел перед собой одного из тех ублюдков, что были в джипе. Он и думать перестал о них, как только джип свернул с шоссе на кривую улочку и исчез. А теперь вот вам, пожалуйста: один из них как ни в чем не бывало сидит в новой «девятке» перед самым носом у Мухи и разговаривает с каким-то нервным толстяком. Ошибка исключалась. Муха очень хорошо его запомнил. Это был тот самый ублюдок, что отличался от всех остальных высоким ростом, сияющей белобрысостью и наличием костюма. Та-ак, значит, им еще что-то здесь понадобилось. Очень хорошо. Такой удобный случай выяснить кое-какие подробности упускать нельзя. Придется немного отложить разговор с Москвой.
Муха подошел к ближайшему коммерческому ларьку и сделал вид, что приценивается к товару. По отражению в стекле было очень удобно наблюдать за машиной.
— "Кока-колу", — сказал он в окошко.
Продавщица молча просунула ему банку.
Муха положил деньги, взял банку, открыл и снова уставился в стекло.
Белобрысый что-то говорил толстяку. Толстяк недовольно хмурился. Кстати, толстяк был в форме… Муха присмотрелся повнимательнее… Точно! Это таможня. И таможня, по всей видимости, дает добро. А скорее, уже дала, час назад, когда трейлер пронырнул через границу. Тем временем белобрысый с какими-то, видимо, очень грозными словами тыкнул в толстяка пальцем, вытащил из кармана пиджака свернутый в трубочку журнал, брезгливо бросил толстяку на колени и вышел из машины. Хлопнула дверца. Толстяк торопливо убрал журнал в бардачок и завел двигатель.
Нет сомнений, что в журнале были деньги, которые белобрысый заплатил толстяку за услуги. Только что-то уж больно нагло, в открытую он это проделал.
Некогда? Или рейс трейлера оказался неожиданным для обеих сторон и не до конспирации было? Впрочем, какая разница! Кроме Мухи, этого все равно никто не видел.
Олег сделал два больших глотка из банки, остальное бросил в урну и пошел к мотоциклу. Белобрысый не торопясь шел по улице, засунув руки в карманы распахнутого пиджака. Толстяк вырулил на шоссе и повернул в сторону таможенного поста около моста через Нарву. Муха понял, что смена его еще не кончилась, завел «ямаху» и медленно покатил за белобрысым. Он проследил, как белобрысый зашел в приличную на удивление гостиницу «Петровская» и взял у портье ключ от номера 202. Сняв себе на сутки одноместный номер, Муха отправился к таможенному посту… Старший таможенный инспектор Иван Годовалый уже не первый раз получал деньги за маленькие и большие услуги. Можно даже смело утверждать, что взятки для него стали делом обыденным. Что-то вроде ежемесячной надбавки за усердную работу к окладу, размер которого в сравнении с этой самой надбавкой мог вызвать разве что улыбку. Иван давно понял: работа на таможне включает в себя обязательное условие — брать деньги. Когда два года назад молодой сотрудник Иван Годовалый прибыл на таможенный пост Ивангорода, образовавшийся в результате развала Советского Союза и отделения Эстонии, новые коллеги по отделу встретили его с распростертыми объятиями. Радушию их не было предела — обильный банкет в лучшем ресторане города, французская косметика для жены, новенькая «шестерка» для самого Ивана. Это было объяснение правил игры, по которым жил весь новый коллектив, куда попал Иван. Это был тест. Взял — свой человек и будет брать дальше, не мешая другим. Не взял — значит, надолго не задержится, да еще и поимеет крупные неприятности. Иван взял. Испугался, но взял. Он до сих пор испытывал страх каждый раз, когда приходилось брать деньги и пропускать машины без досмотра. Но он уже привык к этим деньгам, как привыкает наркоман принимать свою дозу.
Привык.
Вот и сегодня, когда Иван Годовалый пропустил без досмотра трейлер-контейнеровоз, а через час получил положенные ему три тысячи долларов, его охватил и страх, и ощущение, что за ним следят и что суровые стражи порядка в любую минуту скрутят ему руки. Только сегодня он чувствовал это острее, потому что трехтысячная надбавка, как и сама услуга, были внеплановыми, дополнительными. С трудом доработав смену, Иван с облегчением забрался в свою машину и помчался домой. Глаза его нервно озирались по сторонам, рубашка промокла от обильно выступавшей испарины, а быстро опустившиеся сумерки только прибавляли страха.