— Я понял, — подхватил Док. — Операция прикрытия.
— Точно! Это же так просто. Он же не зря так упорно подставлял меня под объективы как своего. И Голубков, между прочим, подтвердил, что уже никто не сомневается в том, что мы работаем на Крымова или как-то в этом замешаны.
Помните, Голубков сказал, что теперь этим занимается контрразведка? Так вот, я не сомневаюсь, что Крымов забросил им дезу о том, что наркотики повезет трейлер 23-5-АСС и что там будем мы. А потом связался со мной, чтобы выманить нас к этому трейлеру. Док правильно сказал — это операция прикрытия. Дополнили мысль все почти одновременно, — Мы откроем трейлер, — сказал Муха, — и нас начнут шлепать, как тараканов, прямо на месте преступления… — А контакт Крымова с нами, значит, зафиксировали еще раз, — сказал Док, — и мы теперь неоспоримые соучастники… — Отвлекающий маневр, — сказал Боцман. — Так эта сволочь с самого начала собиралась везти наркотики другим путем… — А денежки-то двадцать второго он получит! — сказал Артист. — И запросто уйдет с ними в Европу, живой и здоровый.
— Я же говорил, — подытожил Пастух, — что этот человек надует всех, что ни Голубкову, ни ФСБ с ним не справиться.
— Сережа, — сказал Док, — ты извини, но я склоняюсь к мнению Боцмана.
Крымова надо просто пристрелить и таким образом остановить все это.
Пастух даже не стал слушать. Он замотал головой.
— Исключено. Вы все забываете, что мы должны не провокацию западных спецслужб против России пресечь и даже не остановить плохого человека Крымова.
Это все желательное дополнение. Положительный побочный эффект. Самое главное для нас — это очистить свое имя. Снять с себя малейшие подозрения, иначе мы всю жизнь будем расхлебывать все, что на нас навешали за последние дни по самые помидоры. Я не хочу ни прятаться, ни оправдываться всю жизнь, а нам обязательно придется делать либо то, либо другое, если мы пристрелим Крымова. Так что. Док, совсем наоборот, мы должны преподнести Крымова Управлению в целости и сохранности, и вот тогда Голубков нам поможет… Но в одном ты прав. Пока эта сволочь ходит по земле, я не буду спокоен за жизнь Оли и Насти.
— Пастух, — сказал вдруг Артист, — честно говоря, я не верю, что Голубков сможет вытащить их.
— Я тоже.
— Так что же, — мрачно спросил Док, — замкнутый круг? Нет выхода?
— Когда это у нас не было выхода? — возразил Муха. — Док, у тебя что, очко заиграло? Глазам своим не верю!
— Я смотрю, Олег, — скривился Док, — что у тебя очко чугунное.
— Просто надо сначала вытащить Серегину семью, — продолжил Боцман мысль Мухи, — а потом как следует заняться Крымовым.
— И мы вполне можем обойтись своими силами, — вставил Артист, — а не ждать, когда попробует свои дипломатические возможности Голубков.
— Конечно! — согласился Муха. — Я это и имел в виду. В чем дело-то? Пастух еще вчера объявил войну НАТО!
Док с сомнением покачал головой и вопросительно взглянул на Пастуха.
— Ну, что скажешь, командир?
— Так вы уже сами все сказали, — улыбнулся Пастух. — Мне даже предлагать ничего не надо.
— У тебя уже есть план?
— Есть. Ошибиться трудно. Вариант у нас только один. Мы должны переиграть Крымова.
— Что ты имеешь в виду?
Пастух поднялся из кресла, прошелся по комнате, собираясь с мыслями, а потом подробно изложил свой план. Он сформировался в его голове еще до того, как закончился телефонный разговор с Крымовым.
— Мы знаем, — сказал Пастух, — что Крымов собирается получить двадцать второго июля, то есть послезавтра, полмиллиона долларов. Значит, завтра героин уже будет в Голландии, а каким образом — не знаем не только мы, но и наша доблестная контрразведка. Когда же из Амстердама переведут деньги в Интрансбанк и Крымов их снимет, он либо переведет их дальше в Гонконг, оставив себе свой процент, либо захапает все. Я думаю, что он наложит лапу на все деньги, и если это действительно так, то для нас такой поворот даже лучше… Из этого следует вывод, что в тот же день, двадцать второго июля, Крымов вместе с деньгами навсегда исчезнет из Москвы, да и вообще из России. А ФСБ вместе с Управлением на следующий день, двадцать третьего июля, останутся у пустого трейлера 23-5-АСС. Дальше у Крымова будет очень много дел до дня проведения операции «Имитатор» — это, считай, двадцать шестого июля, но после двадцать шестого он наверняка первым делом доберется до Ольги и Насти. Значит, к этому дню мы должны уже успеть вывезти моих девчонок и вплотную заняться Крымовым. А у нас ни времени, ни денег… — Ты хочешь сказать, — с каким-то вдохновением догадался Боцман, — что, прежде чем освобождать Олю и Настену, нам надо грабануть Крымова на полмиллиона баксов?!
— Да. Судите сами. Нам могут понадобиться очень большие деньги, чтобы обеспечить себя всем необходимым для освобождения моих. Это раз. Нам обязательно надо вывести Крымова из равновесия, а лучше вообще заставить его паниковать, и единственный способ этого добиться — лишить его денег. Тем более если он планирует их как-то использовать в Европе. Это два. Мы должны уничтожить его наверняка, чтобы он понял, что для него невозможно даже возвращение. И тут опять деньги: Голубков стучит в Гонконг о том, что Крымов собирается забрать все пол-лимона, а связи сдать, и эта информация доходит до самого Крымова, а мы тут же подтверждаем эту информацию своими действиями. Вот тогда-то он и сломается!
Будем надеяться, что Голубков сможет найти выходы в Гонконг… Ну, и самое главное. Мы таким образом переиграем его. Сделаем то, чего он не ожидает — сядем в самолет и отправимся в Европу раньше, чем он сам, да еще с его же деньгами.
Ему будет не до моей семьи. Ему надо будет думать о том, что делать дальше. Мы выиграем время. А это самое главное.
Пастух замолчал и, стоя посреди гостиной, — руки в карманы — обвел взглядом друзей.
— Хорошенькое дело, — сказал Артист, — и как ты себе представляешь ограбление банка на полмиллиона баксов, да еще так, чтобы не наделать шума и спокойно сесть в самолет?
— Сейчас не об этом, — совершенно серьезно ответил Пастух. — Главное: вы согласны?
— Я категорически против, — тут же заявил Док. — Но, к сожалению, ты полностью убедил меня, что это единственный способ попробовать выбраться сухими из воды.
— Из дерьма, — поправил Муха.
— Вот черт, — усмехнулся Артист, — а ведь в этом даже состава преступления нет. Хоть обделайся, а ни физического, ни юридического пострадавшего лица не найдешь. Тем более если мы особенно не наследим… — В конце концов, — глубокомысленно произнес Боцман, — когда еще доведется поиграть в ограбление века? А я всегда мечтал… Неожиданно стало совершенно ясно, что все согласны. Согласны несмотря на то, что предложение было исключительно рискованным, совсем не однозначным и абсолютно не продуманным. Пастух выпил свои пятьдесят граммов коньяка, которые до сих пор стояли на журнальном столике, и навсегда оставил сомнения, мучившие его самого.
— Значит, так, — сказал он. — У нас очень мало времени. Завтра вечером деньги будут в банке, в сейфе Гритько. Он нас об этом вчера любезно предупредил.
И к этому моменту мы должны быть полностью готовы. На размышления и подготовку у нас чуть больше суток.
— Фантастика! — то ли восхитился, то ли съязвил Боцман. — Такого даже в кино не бывает.
— Поздно, — не очень весело сказал Док. — Теперь будет. Я так думаю, что никому из нас не улыбается завалиться и провести ближайшие десять лет на нарах… — Некогда разговаривать, — прервал их Пастух. — Значит, так. Муха, Артист, вы на Новый Арбат в гости к Крымову. Излазайте там все, запомните каждую замочную скважину. Док, на тебе наше отступление. Прикинь, куда и из какого аэропорта лучше сваливать, закажи билеты на послезавтра… Когда Крымов собирался прийти к Гритько за деньгами?
— В восемь утра, — напомнил Артист.
— Отлично. Вот и ориентируйся, Док, на какое время лучше заказывать.