– Сожалею, но ничем не могу помочь.
Я вежливо и немного церемонно поклонился, нарочито болезненно скривился и оперся о ближайшее дерево.
Тем и закончилась наша беседа. Мы молча дошли до дверей госпиталя, где Ластор, сухо попрощавшись, быстро пошел к воротам, и уже через минуту его флаер взмыл в утреннее небо.
День прошел, как обычно. Только вот Рат Са взялась за меня чуть серьезнее обыкновенного. Освободившись от ее процедур и того, что за ними последовало, только к вечеру, я все-таки решил не пропускать день тренировок и потихоньку слинял в лес.
Сухожилия мои уже окрепли настолько, что я решил в этот вечер попробовать их на полной нагрузке. Ката "Огненного ветра" показалось мне достойной сегодняшнего дня, и я, начав с короткой медитации, целиком погрузился в тягуче-медленное и взрывное движение старого, как мир, Ба-Гуа. Конец ката, жесткая и прямолинейная серия предельно концентрированных ударов, неожиданно не принесла равновесия духа. Я чувствовал, что конец должен быть другим. На мгновение прислушался к себе в поиске ответа, а найдя его, замер в положении Да-дзати, всем телом ощущая зарождение мощного вихря на стыках потоков неба и земли. Но неожиданно что-то изменилось. Обычно Да-дзати позволял сбросить лишнюю энергию. Но вместо этого я ощутил, что меня словно подключили к сети высокого напряжения. Бешеный поток захлестнул меня так, что я почти потерял контроль. Целый океан энергии вливался в меня и спрессовывался адской пружиной. Вихрь раскручивался медленно и неотвратимо как огромный маховик, а потом все быстрее и быстрее, пока все мое тело не окутало призрачное голубое сияние. Я еще балансировал некоторое время равновесием потоков, судорожно пытаясь сообразить, куда можно без ущерба слить это безобразие, а потом, повинуясь скорее интуиции, чем знанию, резко разорвал кольцо вихря и швырнул его в сторону огромного валуна, стоявшего посреди поляны. На мгновение все замерло. А потом из камня вырвался сноп огня, метнувшийся в мою сторону. Я ничего не успел понять, как пламя впиталось в мое тело, словно вода в губку. Я только охнул от гаммы неожиданных ощущений и едва успел отскочить от брызнувшего во все стороны жидкого гранита.
И тут слева сзади кто-то вскрикнул от боли. Еще не остывший от выплеска, я рывком переместился в эту точку, чуть не сбив с ног бледную как мел Эрну. Вид ее был ужасен. Ее белоснежный комбинезончик был весь прокопчен, а местами прожжен насквозь. Коленки и локти почернели от грязи. Вероятно, ее швырнуло оземь взрывной волной, а после достало брызгами раскаленного камня. Но как ни ужасна была ее одежда, лицо ее выражало нечто вообще непередаваемое. Губы, как и все тело, била крупная дрожь, в лице ни кровинки, глаза полны слез, ни дать ни взять помирать собралась. Нет, где-то я ее понимал. Наверняка ей не слишком часто приходилось видеть такое. Я просто молча стоял, мучительно пытаясь подобрать какие-то слова, как Эрна вдруг мелкими шажками подошла ко мне на расстояние вытянутой руки и, неожиданно опустившись на колени, прикоснулась своими нежными, как утреннее солнце, губами к моим черным от пыли ногам.
От неожиданности меня заклинило. Я стоял как последний идиот и размышлял, где это я мог прощелкать свои больничные туфли, в пол-уха слушая, как она все поминала какого-то Бикху.
А потом я поднял ее легкое, как пушинка, тело на руки и, приговаривая разную ласковую ерунду, понес Эрну в госпиталь, а она все пыталась вырваться, непрестанно молотя бессвязную чушь. Так мы и вошли через задние ворота госпиталя в приемную часть, где я сдал ее подскочившим санитаркам. Они без долгих разговоров и расспросов принялись хлопотать над ней, а я, отделавшись короткой ложью о молнии, ударившей в валун, побрел в свою палату спать.
Ночь прошла отвратительно. Перед сном я глянул в Сети, кто такой этот Бикху. Он оказался членом местной команды богов. Причем самым воинственным. Своего рода богом войны. Засыпая, я думал о том, как, наверное, хорошо оказаться самым крутым в детском саду…
Первым делом с утра я решил пробежаться до той поляны, где меня вчера видела Эрна. О том, что она могла рассказать в больнице, я не беспокоился. Слишком невероятно звучала бы ее история. А вот вещественные доказательства мне были совершенно ни к чему. Я быстро добрался до места и начал с общего осмотра. Примерно треть поляны занимал полурастекшийся валун. Вокруг него, примерно на десять шагов, вытоптанной травы в обрамлении поваленных и обуглившихся деревьев. Красота! Ничего себе я вчера порезвился… Запах гари был так силен, что перебивал все остальное. Само собой, я ни на секунду не сомневался, что ни у кого не хватит наглости заподозрить бедного инвалида в сотворенных ужасах. Но для пущей уверенности мне не хватало моей больничной обуви. Ее-то я и собирался разыскать. Лучше всего было бы, если б они оказались под слоем расплавленного камня. То есть попросту сгорели. Я осматривал поляну, пока не наткнулся на пару таких же внимательных глаз. В кустах у дальнего края поляны, метрах в двадцати от меня, скрытый почти полностью плотными зарослями, стоял человек среднего роста в грязном зеленом комбинезоне. Естественно, если бы не запах гари и не грохот водопада, я почувствовал бы его присутствие. Поняв, что его заметили, он вышел на поляну, профессионально-небрежным жестом забросив за спину нечто короткоствольное.
– Управление разведки. Ты не подскажешь, что произошло здесь вчера ночью?
– Не знаю, - сказал я медленно и задумчиво. - Я вечером гулял возле озера и видел вспышку. Потом сразу раздался звук, похожий на звук грома. Тогда было уже темно, а вот сегодня с утра я решил посмотреть, что здесь произошло.
Он улыбнулся щербатыми зубами и махнул кому-то рукой. Тотчас же на поляне появились еще четверо в таком же замызганном камуфляже. Они даже не стали прятать оружие. Просто вышли с автоматами наперевес, обступив меня полукругом. Судя по состоянию одежды и обуви, ребята протопали не один десяток километров. Разумеется, ради удовольствия посмотреть на горную полянку с разбитым валуном.
– Вы прилетели утром? - безмятежно спросил я.
– Ну да, а что?
Щербатый подозрительно нахмурился.
– Да нет, я просто думаю, где это вы успели так испачкаться…
Я продолжал сидеть на корточках, и они, стоя вокруг меня, босого и безоружного, ощущали полное превосходство и не спешили нажать на курок. Я слышал их дыхание и чувствовал отвратительный тошнотворный запах, который издавали их комбинезоны. Не то стиральный порошок, не то антисептик. Одно я знал точно. Типов с таким запахом надо убивать как можно скорее. Чтобы сами не мучились и не терзали окружающих.
Я поднял голову.
– Кстати, у нас не говорят просто "Разведка". Говорят "Военная Разведка", "Территориальная Безопасность" и так далее. Просто разведка есть только у арлингов. У вас здесь что, был тайник?
Это был наглый выстрел наугад. И очень характерно, что он попал в цель.
– Что-то ты слишком разговорчив. А? Инвалид?
Он поднял голову, как будто хотел посмотреть за горизонт, а его плечо медленно пошло вверх, снимая часть тяжести с ноги, бедро которой сдвинулось назад для удара. Я тихо выдохнул, словно выпускал из груди легкую птичку, и бумажным мячиком мягко кувыркнулся под дальнего. Распрямляясь за его спиной, красный дракон взмахнул своим хвостом и, развернувшись, ударил крыльями по воде. Минус три… Нож с чужих набедренных ножен серебряной искрой нырнул в горло четвертого. Щербатый с оторопью смотрел на то, что было еще мгновение назад его соратниками. Но я недаром избрал десертом именно его. Одно неуловимое движение плечом, и автомат черной рыбкой выскользнул из-за спины прямо ему в руки и забился в неторопливых конвульсиях, выплевывая сгустки пламени. Целый рой черных пчел широким веером суетливо прогудел в одну сторону, а голова беззубого полетела в другую. Он рухнул, захлебываясь собственной кровью, и, падая, все еще продолжал давить на курок, поливая смертью уже чужой для него мир…
Звук автоматного глушителя был похож на шипение целого клубка рассерженных змей. Хорошо, конечно, что никто не прибежит на выстрелы, но надо хоть кого предупредить о высадке разведгруппы. Ведь не пятерых же выбросили. Я бегло осмотрел себя на предмет пятен крови и порысил обратно, сожалея, что так и не обнаружил своих тапок.