— Изменится ли что-то во власти и в обществе после Беслана? Ваш прогноз?
— Во власти — нет: сегодня можно с уверенностью сказать, что она сохраняет свой курс в неизменности. А что касается общества, то это будут очень медленные изменения. Они будут, они уже есть, но качественный перелом — дело неблизкого будущего.
— В одном из своих заявлений после Беслана вы сказали, что нужно менять политическую систему. Президент вас услышал...
— Президент не меняет политическую систему. Он зачем-то решил приблизить форму к содержанию.
— Разве? А отмена выборов губернаторов?
— А их разве выбирали? По-моему, нет.
— Но все-таки формально выбирали...
— Формально в Чечне были выборы, а по существу? Спросите у людей, сколько из них считает, что они реально выбирали губернатора?
— Как вы относитесь к переходу на пропорциональную систему?
— Это бутафория. Все равно, что в 1958 году обсуждать вопрос о том, как можно было изменить систему выборов в областной совет Тульской области. Выборы — это некоторая процедура в конце пути. Избирательные системы могут быть самые разные — они могут быть смешанные, они могут быть пропорциональные, мажоритарные, какие угодно, не в этом дело. Должно быть три предпосылки — независимые СМИ, независимый суд и независимые источники финансирования. Если у вас этих трех предпосылок нет, то у вас нет независимых дееспособных политических партий, следовательно, у вас нет дееспособной избирательной системы, как бы вы ее ни устроили. А нас втягивают в обсуждение пропорций того, чего нет. Какое это имеет значение, если партии будут создаваться властями искусственно?
— Значит, от предложенных реформ, как минимум, хуже не станет?
— Станет, потому что этот курс формально закрепляет худшие стороны авторитарной недееспособной системы управления страной.
— Конкретно в чем?
— В разрастании коррупции, в тотальной лжи, во все большей неконкурентоспособности экономики, в отсутствии возможности для проявления человеческой инициативы, в сворачивании гражданских объединений... Разве что народные дружины появятся.
— Если президенту и его руководству удается проводить этот курс, значит, в обществе есть силы, которые в нем заинтересованы?
— Есть группа людей, которая называет себя государством и даже верит в это.
— Кто эти люди?
— Эта высшая номенклатурная бюрократия. Она пришла вместе с преемником Бориса Ельцина и подчинила себе парламент, прессу, суд, всю систему юстиции, спецслужбы... Все это работает теперь, чтобы защитить интересы этой узкой корпорации.
— Вы можете обрисовать некие характерные черты этой группы?
— Авторитарное управление на базе олигархической системы. Характерные черты: манипулирование людьми, ненависть к гражданскому обществу, презрение к человеческой жизни, достижение политических целей любой ценой, объявление поражений победами. А также пафосность, державность и жадность.
— С одной стороны, эта группа, а с другой? Кто ей противостоит?
— На сопоставимом политическом уровне сегодня — никто. Все, даже самые умные и демократически настроенные, очень атомизированы, запутаны, привязаны к этой системе. Противостоять системе может только общество, а его нет. Речь о профсоюзах, политических партиях, гражданских объединениях, средствах массовой информации, которые существуют независимо... Все это упорно и последовательно уничтожалось в течение последних восьми лет шаг за шагом.
— Вы полагаете, что людей, способных к сопротивлению, в российском обществе сегодня нет?
— Есть. Но только они действуют не так, как вам бы хотелось. Они просто уходят из общественно-политического поля в свою частную жизнь. В советское время даже термин придумали — внутренняя эмиграция. Давно известно: если одна узкая группа захватывает власть и заставляет всех остальных играть по своим правилам, то все остальные, кто не хочет этим правилам подчиняться, уходят в тень. И дальше эта тенденция будет только усиливаться.
— Власть это не беспокоит?
— Беспокоит. Поэтому ей остается только одно: все активнее применять разные репрессивные методы для того, чтобы держать все это дело как-то в руках. Это и есть прогноз развития. Но этот разрыв между властью и людьми сильно подрывает основы власти. Один мой друг был этим летом в Карелии и рассказал, что там людей не волнует не то чтобы Москва, но даже Петрозаводск. Они больше интересуются маленькими финскими городками, с которыми соседствуют и выстраивают отношения. Вот вам особенность России. Это в других странах возьмут вилы и пойдут штурмовать дворец президента. Здесь просто все найдут свой способ ухода. На Дальнем Востоке — свой, в Сибири — свой, в Москве — свой... Надо объяснять, какая судьба ждет тогда государство, которое называет себя федеративным?