Складывается впечатление, что президентская администрация считает главной своей государственной функцией – «держать и не пущать», всячески тормозить проявления реальной демократии. Обществу навязывается гипертрофированное представление о людях, находящихся у власти, как едва ли не тождественных самому государству и даже России в целом. Лояльность к представителям администраций различного уровня расценивается чуть ли не как показатель истинного патриотизма.
Таким образом, напрашивается вывод: главная задача власти – не эволюционное развитие государственного устройства, не постепенное его реформирование с целью построения современного гибкого, устойчивого государства европейского типа с независимым правосудием, парламентом, ответственными национальной элитой и капиталом, а охранительная: выстоять, продержаться и не поступиться.
Дискуссия о Февральской революции, да и не только о ней, в подцензурных СМИ ведется только ради одного: что бы ни случилось, ни в коем случае нельзя ослаблять авторитарную хватку режима. Штатные пропагандисты и нештатные эксперты на все лады повторяют: главное – защита власти от нападок и посягательств, сохранение ее в неизменном виде, в том числе и персонально, несмотря на коррупцию, преступность, вывоз капитала и неподконтрольность государству и обществу многих сфер, важнейших для жизни и безопасности страны.
Оправдание такой системы и призывы «не прикасаться» к ней, ничего не менять – вот поистине путь к катастрофе, потому что, столкнувшись однажды с серьезными испытаниями и трудностями, эта власть может, как некогда царская, в одночасье рухнуть. А серьезных трудностей у живущей в основном за счет благоприятной экономической конъюнктуры страны, которая имеет самые протяженные в мире границы и соседей из числа крайне нестабильных государств, может возникнуть много.
Обвальное падение авторитарной власти для ответственных граждан и политиков не может стать поводом для радости, будь то февраль 1917-го или же какой-нибудь катаклизм новейших времен. Искренне любить революцию как таковую, которая сминает государство, восхищаться самим процессом разрушения могут только люди крайне обиженные властью, анархисты, «профессиональные» радикалы да еще мародеры и уголовники. Всегда, конечно, есть и разнообразная околополитическая «шушера», готовая «подтолкнуть падающего» и еще нажиться на этом.
Однако сыграть свою подлую разрушительную роль подобные деятели смогут, как известно, только в том случае, если власть начнет разваливаться сама по внутренним, системным причинам. Поэтому не в них дело.
Главный и самый тревожный урок нынешнего юбилея в том, что ни у власти, ни у общества нет ни малейшего желания понять, почему в России в течение семидесяти четырех лет дважды происходило полное крушение государства.
Параллели и совпадения с февралем 1917 года существенны и потому не подлежат замалчиванию.
У авторитарной российской власти сегодня снова нет реальной опоры на живые общественные образования – автономные институты, структуры – и на самостоятельных людей. Имитаций, в виде таких, например, органов, как Общественная палата или «размножающаяся путем искусственного оплодотворения» партия власти, можно создать сколько угодно, но рассчитывать на их помощь в критической ситуации – все равно что споткнувшемуся кукловоду ждать, что его удержат и поднимут вдруг ожившие куклы. Последний русский император понял это очень поздно, когда только и оставалось записать в дневнике, что все его предали.
Сегодня суть того, что у нас называют «проблемой2008», заключается тоже в том, что пиаровская стабильность власти держится на одном человеке, которого, как оказалось, в авторитарной системе никто не знает, кем и как заменить.
Он не может уйти, не поколебав замкнутую на него «вертикаль», без ее сотрясения до самого основания. Он не может и оставаться руководителем государства до бесконечности. Со временем все недовольство положением дел в стране, работой министров, уровнем жизни и репертуаром телеэфира сконцентрируется на нем. Авторитарные режимы вообще имеют тенденцию к самоугасанию – в силу их родовой неспособности сохранять свой исходный динамизм и свою изначальную природу в течение длительного времени. Бесконечные притеснения человека огромной и бездушной бюрократической системой, атрибуты полицейского государства, цинизм, ложь и пиар рано или поздно захватывают все сферы жизни и тогда рано или поздно надоедают всем, как надоедает приевшийся разврат. Общество либо находит в себе силы, чтобы сменить такой порядок вещей, либо в конечном счете погибает...