Шестнадцать лет, прошедшие после крушения системы планового хозяйства, показали очень важную вещь – человеческие, в том числе управленческие ресурсы нынешней России таковы, что позволяют ей в исторически очень короткие сроки создавать достаточно крупные и современные по уровню и методам управления рыночные компаниикорпорации. При всех дефектах постсоветской российской экономической и политической системы, несмотря на во многом отрицательную роль, которую играло в соответствующих процессах государство, несмотря на ряд других неблагоприятных условий, в России, тем не менее, в массовом порядке возникли и продемонстрировали существенные успехи крупные корпорации. Они доказали свою способность не только выживать в неблагоприятной деловой среде, но и самостоятельно осваивать крупные, в том числе принципиально новые рынки, а также активно разворачивать зарубежную экономическую деятельность. Другими словами, при всей справедливости высказываемых претензий и опасений, в России, тем не менее, реально возник свой собственный крупный капитал. Я имею в виду, конечно, не огромные личные состояния (это еще не капитал), а организации, способные на рыночной основе мобилизовывать и производительно использовать крупные объемы хозяйственных ресурсов.
Факт возникновения крупного капитала в России – не в виде подразделений или дочерних структур иностранных транснациональных корпораций, а на собственной, во многом независимой от них основе, – почему-то воспринимается как нечто естественное и само собой разумеющееся, хотя на самом деле таковым оно не является. Более того, если исходить не из наивных представлений образца начала 1990-х годов, а из жестких по своему содержанию российских и мировых реалий сегодняшнего дня, то станет очевидным, что формирование в течение нескольких лет крупного национального капитала представляет собой достаточно неожиданное или, во всяком случае, редкое в мировой практике явление.
Однако все больше складывается впечатление, что крупнейшие российские предприниматели, в том числе и те, кто опирается на административный ресурс, не выказывают стремления и амбиций превратиться в так называемый «национальный крупный капитал». Они не стремятся возглавить крупные деловые структуры, которые опирались бы на внутренние ресурсы и производство и которые бы одновременно не были подконтрольны (в том числе в области стратегического планирования и кадровой политики) более крупным международным корпорациям. Мало того, трудно не заметить, что наиболее активные предприниматели и высшие менеджеры ориентированы не столько на реализацию своих амбиций посредством развития имеющего прочные корни отечественного бизнеса, сколько на возможно более быстрое личное накопление и престижное потребление, а процесс экономического накопления ассоциируется у них главным образом с приобретением недвижимости и портфельными инвестициями на Западе. Между тем, главное условие реального суверенитета, о котором сейчас много говорят, – это, в первую очередь, класс экономически сильных и инициативных людей, связывающих со своей страной надежды на долгосрочную реализацию себя как личностей и как экономических субъектов. В чем же причина? Думаю, основная причина в том, что работа на перспективу требует значительно более высокой степени общественной и политической легитимности официально признаваемой в России частной собственности, особенно в отношении общественно значимых крупных хозяйственных активов.
Несмотря на то, что с формальной точки зрения право частной собственности на все виды хозяйственных активов в России юридически признано, степень уязвимости прав крупных собственников в России значительно выше, чем это приемлемо с точки зрения рисков и условий эффективного функционирования. Частные собственники крупнейших хозяйственных активов, имеющих общественно-государственную значимость, испытывают действие сильнейших политических и административных ограничений. Все основные общественные институты воспринимают их права собственности как условные и, по меньшей мере, оспоримые.
Суть проблемы не столько в юридической плоскости, сколько в том, что реальные отношения владения и распоряжения экономическими активами, их отчуждения и т.д. регулируются не только и не столько формальными нормами права, сколько силой власти, в том числе неофициальной (теневой). Действия властей, как известно, слабо поддаются прогнозированию. В результате возникает мощный фактор неопределенности, являющийся причиной того, что всякая частная собственность на крупные активы воспринимается всеми, в том числе и самими собственниками, как условная, временная. Она не сопровождается признанием права на полное и безусловное распоряжение, как самими такими активами, так и результатами их производительного использования.