ГУЛАГ как система был не только средством репрессий против политических диссидентов, но и важным звеном в экономическом планировании. Количество подневольной рабочей силы, искавшей золото на Магадане, рубившей лес в сибирской тайге, строившей дороги, железнодорожные пути, каналы и т.п., учитывалось в пятилетних и ежегодных планах и увязывалось в плановых показателях численности работников и объемов производимой продукции.
Считается, что с 1934 по 1944 год через систему ГУЛАГА, спецпоселений, «прикреплений к производству» и т.п. прошло от 12 до 14 млн человек, с 1945 по 1954 год – еще 10–13 млн человек. При этом около 4 млн человек содержались в лагерях и спецпоселениях одновременно, а поскольку уровень смертности там был очень высок12, то контингент заключенных непрерывно пополнялся.
Всем местным отделам НКВД, как это следует из документов, спускались разнарядки по обнаружению «врагов народа» и отправке их в лагеря. Если такие нормы не выполнялись, в лагерь легко мог угодить сам начальник местного НКВД. Не удивительно, что людей арестовывали и приговаривали к каторжным работам под самыми невероятными предлогами. Фактически система лагерей была неприкрытым рабством.
Помимо этих миллионов рабов, число которых постоянно и намеренно поддерживалось на одном уровне, государство, по сути, также владело и большей частью остальной рабочей силы. Так, крестьяне в колхозах не имели права передвижения за пределами своих деревень и часто в качестве возмещения своих трудовых затрат получали на заработанные трудодни лишь необходимые продукты питания в натуральной форме. В городах действовал институт прописки, который ограничивал их жителей в свободе передвижения. Согласно установленному правилу, городские жители могли переселяться в другие города лишь в случае получения там работы. В то же время для большинства предприятий-работодателей прописка в городе, где находилось такое предприятие, была абсолютным предварительным условием для найма работника. Таким образом, человек, захотевший сменить место жительства, попадал в порочный круг. Положение его усугублялось еще и тем, что, не имея официального места работы, он мог быть только из-за одного этого отправлен в тюрьму (так же, как и за нарушение правил прописки!).
Периодически, когда положение дел становилось совсем невыносимым и общее недовольство жизнью – очевидным, даже Сталину приходилось прибегать к использованию частной инициативы вопреки природе созданной им тоталитарной системы. Например, сразу после Великой Отечественной войны режим посчитал необходимым использовать некоторые элементы частной собственности для быстрого восстановления промышленности по производству товаров народного потребления. С этой целью были организованы рабочие кооперативы (артели), напоминающие нынешние малые частные предприятия. Но по прошествии нескольких лет, как только производство таких товаров немного стабилизировалось, артели были закрыты, а многие из артельщиков отправлены в тюрьму.
Систематически проводившиеся чистки, кроме создания атмосферы абсолютной непредсказуемости, производили перетасовку номенклатурной колоды. В отсутствие рынков и ощутимых экономических стимулов универсальным способом внеэкономического принуждения, на который всегда могли рассчитывать власти, оставался страх, в котором постоянно держали всех участников экономической деятельности.
Таким образом, неутомимая машина Большого Государственного Террора была неотъемлемой частью экономического механизма.
Чтобы ситуация в обществе начала меняться, многое надо сделать. При наличии политической воли и чувства ответственности за страну система мер очевидна. О ней говорит «Мемориал», другие правозащитные организации. Нужно принять государственную программу широкой антитоталитарной разъяснительной работы, создать специализированный научно-исследовательский институт истории большевистского террора, начать целевое финансирование исследовательских работ данного направления, публикацию подлинных исторических документов и свидетельств очевидцев, проводить последовательную государственную политику по переименованию улиц, носящих имена палачей и организаторов государственного террора.
Необходимо создать школьные и вузовские учебники, содержащие четкие и недвусмысленные оценки преступлений сталинского режима против своего народа. Миллионы расстрелянных, замученных, искалеченных людей – это не тот случай, когда допустимо многообразие позиций и оценок.
12
Согласно свидетельствам бывших узников, на магаданских золотых приисках ежегодно умирала почти треть заключенных. Так как наименьший срок заключения составлял пять лет, это означает, что теоретически вероятность выживания для всех заключенных была нулевой. Магадана боялись из-за исключительно высокого уровня смертности, но и в других местах он был высок, хотя, возможно, и не настолько.