— Это была сознательная политика, попытка найти возможности компромисса. Мы знаем, что у нас с президентом совершенно разные взгляды на многие ключевые вопросы, и он об этом знает. Но это же не Ельцин, это уже совсем другая власть, кроме того, она пользуется огромной поддержкой. И как ответственная политическая партия, думающая о перспективе страны и реализации своих идей, мы в течение последних двух лет с сентября 2001 года искали возможности эффективного сотрудничества.
Были и объективные условия, толкающие нас к этому. Например, началась международная борьба с терроризмом. Очень важно было, чтобы Россия заняла правильную позицию, а почти вся так называемая политическая элита считала, что Россия должна оставаться нейтральной, а некоторые вообще предлагали Талибан в Афганистане поддерживать...
Мы исследовали возможности компромисса и во внутренней политике, и это отражалось на содержании нашей предвыборной кампании. И потом, совсем необязательно политически материть главу государства...
— Ну, вот и доисследовались, вот и результат... И что, готовы продолжать изыскания дальше?
— Десять лет меня критиковали, что я такой бескомпромиссный, теперь критикуют за то, что я такой компромиссный... Прошлой весной газеты писали: какое хорошее «ЯБЛОКО» — нашло общий язык с Путиным, чтобы попасть в Думу. Теперь говорят: зачем вы искали общий язык с Путиным — вот и не попали в Думу... В таких ситуациях есть один только выход: не обращать внимания и делать то, что считаешь нужным.
«ЯБЛОКО» так устроено, что его нельзя принудить к компромиссу. Вот, например, у наших коллег по политике столько бизнеса, что для них реально выступить против власти значит просто помереть. Они – филиал власти, и у них было от нее поручение уничтожить нас, но не удалось... Мы же сами определяем, на что готовы соглашаться, а на что – нет.
Но мера компромисса всегда определяется возможностями. Если бы поддержка граждан у нас была больше, то компромисса – меньше... Но сейчас ситуация изменилась. Выборы и то, как организовали Думу, отчетливо показали, во что превратилась наша политическая система. Поле компромисса резко сокращается.
— Изменило бы что-то ваше присутствие в Думе при более благоприятном развитии событий? Даже если бы вы прошли, то малым числом, и едва ли могли бы повлиять на принятие решений?
— Быть там необходимо, чтобы помогать отдельным людям. Когда Иваненко или Лукин звонили Бог знает куда и говорили: такой-то депутат интересуется судьбой такого-то человека, этого человека переставали избивать в милиции или притеснять... Через нас работали бы, как и раньше, правозащитные организации. К нам приходили бы тысячи писем, а по нашей статистике, примерно четверти из написавших удавалось помочь...
Понятное дело – если бы мы оставались в Госдуме, то имели бы гораздо больше возможностей укреплять партию, защищать своих избирателей. Что же касается влияния на российскую политику в целом, то наше присутствие носило бы декоративный характер. Более того, облегчало бы положение нынешней власти, нас бы демонстрировали миру как доказательство того, что все в стране в порядке. Да, по каким-то вопросам мы бы очень резко протестовали, но критиковать принимаемые законы мы и сейчас можем. Дело же не только в нас: СМИ получат приказ ничего критического не писать и не показывать, а общество с этим уже согласилось.
— Съезд «ЯБЛОКА» принял решение не выдвигать своего кандидата на выборах президента и не поддерживать Путина. Почему вы, в отличие от прошлых лет, не стали выдвигаться?
— На съезде, прошедшем в конце декабря, мы пришли к выводу, что избирательная система России превращена в фарс, и поэтому партия не выдвигает своего кандидата. Для того чтобы была политическая конкуренция и оппозиция, нужны три условия. Первое — судебная система, ведь «игра» идет по правилам, и нужно следить за их соблюдением. Второе — независимая пресса, которая доносит до народа то, что вы хотите сказать. И третье — независимые от власти источники финансирования, потому что позорно бороться с вами на выборах и к вам же ходить за деньгами... Я участвовал в президентских выборах в 1996 и 2000 годах. Там эти условия выполнялись не на сто процентов, но хотя бы частично. Оба раза мне удалось обеспечить независимое от власти финансирование. Да и СМИ работали иначе: играя в основном на одного, по крайней мере, рассказывали про других... Сейчас ничего этого и близко нет.
Представьте игру в футбол. Для нее нужны ворота, мяч и поле. Я играл в 1996 году и в 2000-м, когда у меня ворота были шириной 100 м, а у Ельцина или Путина – 10 м, у меня на поле было три человека, а у них 50... Сейчас нет ни ворот, ни поля, ни мяча – есть только счет на табло. Можете прийти на стадион и сразу посмотреть, кто выиграл и сколько набрал. В такой процедуре невозможно участвовать, это принципиально неприемлемая вещь.