Из-за разочарования и перенесенных волнений Бруно забыл об осторожности. Он шагнул в направлении трупа, и в этот момент получил удар по голове. Он упал на колени, густой туман застилал ему глаза, но он не выпустил из рук пистолет, у него хватило сил повернуться и, различив силуэт на фоне дневного света, он выстрелил. Крик того человека от боли запечатлелся у него в мозгу. В тумане, который его окружал, Бруно различил своего противника, прижавшего рукой свою левую руку, и перед тем, как провалиться в темноту, он проговорил:
— Я его ранил.
Узнав, что Бруно в одиночку отправился разыскивать Эмму Сигулес, Жером Ратьер выдал такую обойму ругательств, что на него косо посмотрел бригадир Орифле, очень набожный человек. После этого Жером сел в машину, которая отвезла его на улицу Селина. С первых шагов по палисаднику Ратьер догадался о драме. Зажав пистолет, он кинулся в дом, готовый убить первого, кто ему встретится и кто ему не понравится. С порога комнаты он увидел два тела, но, несмотря на свою тревогу, он осторожно вошел и, только убедившись, что он один в комнате, бросился к своему другу. Он с облегчением вздохнул, поняв, что у Бруно лишь небольшое сотрясение. Тем не менее удар был сильный, кожа на голове была содрана и кровь ручейком стекала по лицу. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что Эмме Сигулес Жером уже ничем не поможет. Он позвонил и через несколько минут «скорая» увезла Бруно в больницу, где его должны были осмотреть и точно определить, есть у него перелом черепа или нет.
Санитары ушли, Ратьер позвонил дивизионному комиссару, чтобы ввести его в курс дела и успокоить, а сам, стараясь отвлечься от мыслей о своем друге, осмотрел комнату, в которой находился. К тому времени, когда прибыли специалисты и Мурато, Жером отыскал несколько капель крови на полу у окна, которые его очень заинтересовали. Найдя еще несколько капель на крыльце, он решил понюхать пистолет Маспи, который оставался на прежнем месте. Подтвердив свое предположение, он радостно объявил шефу:
— Бруно ранил нападавшего.
Мурато тут же отдал приказ оповестить все больницы, все клиники, чтобы в случае, если к ним обратится раненный огнестрельным оружием, они его задержали до приезда полиции. Комиссар казался обеспокоенным.
— Опрошенные соседи утверждают, что дом принадлежит какому-то отставному военному, уехавшему два месяца назад на Лазурный Берег. Соседи не замечали, чтобы кто-то поселился в этом необитаемом жилище. По-моему, Эмма пришла сюда лишь для того, чтобы встретиться с Бруно… Но почему с ним?
— У Салисето с ним особые счеты.
— Из-за чего?
Жерому пришлось рассказать о том, как они с Маспи побывали в «Ветряной Мельнице». Мурато рассвирепел и пообещал, что, как только Бруно поправится, он вышвырнет вон этого чертового малого, а самому Ратьеру покажет, как играть в самодеятельность. Едва отдышавшись, он вновь заорал:
— А откуда Маспи узнал, что его здесь ждет Дорада?
Ратьер отдал ему письмо, которое получил его друг и которое он принес с собой. Это дало повод для новых криков и проклятий в адрес таких новичков, которые пренебрегают дисциплиной, игнорируют субординацию и путают Марсель с Диким Западом, развлекаются, играя в шерифов. Он призвал Небо и закон в свидетели, что исправит это положение вещей и покажет кое-кому, что значит быть полицейским. И не будет с этим медлить. Высказав это все, он прочитал записку, адресованную Маспи, и тут же вскрикнул:
— Как этот глупец мог позволить затащить себя в столь явную ловушку? Боже мой! И он считает себя таким умным, что может, мол, обходиться и без посторонней помощи, а сам попадает в капкан, который и слепой мог бы заметить. Тони не настолько глуп, чтобы отправлять подобное любовное послание! Я уверен, что он никогда не думал, что мои инспекторы настолько наивны, чтобы попасться в эту западню! Однако надо проверить, чем занимался Салисето в это время, а я отправляюсь к Элуа Маспи перемолвиться парой слов и постараюсь разобраться в этом деле.