— Может вы, товарищ командир, попробуете в другом месте записать свое музыкальное письмо? У нас ведь нет такой возможности.
— Скажите вы комсомолка?
— Конечно, я являюсь комсоргом на нашем предприятии.
— Вы можете помочь мне, как комсомолка комсомольцу. Я проездом в городе и вот я увидел вашу записывающую студию и мне так захотелось отправить музыкальное письмо одному человеку, ну вы понимаете, и искать другую студию у меня просто нет времени. Вон на улице стоит автобус который ждет меня.
— Ладно уговорили, давайте попробуем.
Хух, еле уболтал ее. Теперь надо записать несколько пластинок для танца и пару мелодий без песен.
Меня провели к кабинкам. Они были чуть больше чем кабинки на почте, в которых находятся междугородние телефоны, из-за того, что там был стол, на котором стояла записывающая аппаратура (одна из первых записей Техника-молодежи 1937-11-12 стр. 55), большой ящик с микрофоном и эбонитовыми наушниками. Покрутившись немного в этой будке и поняв, что играть я смогу только стоя в ней боком, я попросил зарядить аппарат и понеслось. Я конечно не виртуоз, но все, что я играл, я играл не в первый раз. По-моему получилось очень даже хорошо. Девушки только успевали менять пленку (для звукозаписи использовалась пленка, как рентгеновский снимок), а вот девушек собралось вокруг очень много, но правда все стояли за дверями и только вытягивали шейки, чтобы посмотреть на меня такого замечательного.
— Какая красивая музыка. Это ваше? Вы сами ее пишете?
Это их комсорг, как самая главная здесь, засыпала меня вопросами, как только закончили записывать, и я начал собираться.
— Нет конечно — это я где-то услышал, запомнил и вот сегодня исполнил.
— А вы песни не пробовали писать на эту музыку?
Вот прицепилось на мою голову со своими вопросами, собираться мешает. Я укладывал аккордеон в футляр и сетовал о том, что забыл взять папку куда теперь бы смог положить пластинки.
— Писать песни не пробовал, но какие наши годы, да, кстати, у вас не найдется папки для бумаг, куда я смог бы положить пластинки, а то я очень боюсь их помять или поцарапать.
И вот после полутора часов, проведенных в студии звукозаписи, я с аккордеоном и подаренной папкой, едем по следующему адресу.
Директор курса музыкального образования (до 1940 года так назывались музыкальные школы) совсем не желал мне помогать и проявлял прям чудеса изворотливости и красноречия. Ну, что ж сам виноват, я понимаю, что действую грязно, не по правилам, но мне надо. Одним словом — сам напросился.
— А скажите мне Петр Олегович вы троцкист?
Вот так в лоб и сразу вижу я его ошарашил вон как рот разевает.
— Пппростите тттоварищ командир с чего вы взяли, я всегда поддерживал наше правительство и к троцкизму не имею ни какого отношения.
— Возможно я ошибся, вы не троцкист, а принадлежите к Зиновьевско-Бухаринской группировке, но вы все равно враг народа.
— Да с чего вы взяли товарищ командир.
— С чего я взял, ну слушайте. К вам приходит командир Рабоче-крестьянской Красной Армии и просит оказать ему помощь в подготовке праздничного концерта, посвященному двадцатой годовщине рождения комсомола. Вы своим отказом в помощи саботируете и срываете концерт. В чьих интересах вы действуете — в этом разберется НКВД. И когда вся страна встала на борьбу с Троцкистко-Зиновьевско-Бухаринской бандой, когда враги народа, ненавидящие Красную Армию, нашу партию и комсомол, вы…
Короче, он сломался после фразы — разберется НКВД. Но я не мог остановиться, меня несло, и только заметив, как клиент медленно съезжает со стула закатив глаза, я умолк и кинулся ему помогать. Какой же я идиот, а если бы он загнулся? Побрызгав на него водичкой и слегка похлопав по щекам и приведя клиента в чувства, я продолжил свой спектакль для одного зрителя. А куда мне деваться, мне нужна его помощь.
— Как вы себя чувствуете, Петр Олегович? Вам лучше? Давайте я вам помогу сесть на диван. Что не хотите?
— Эээ товарищ командир вы меня не так поняли я готов оказать любую помощь нашей родной Красной Армии, я просто вас не понял, простите старика.
Ну вот. Чуть не довел до инфаркта, но довел человека до слез. Какая я все-таки скотина, и ведь абсолютно не чувствую ни каких угрызений.
— Ну-ну, Петр Олегович, успокойтесь, давайте с вами заново попробуем понять друг друга. Я еще раз расскажу о своей проблеме, а вы решите, сможете мне помочь или нет. Хорошо?
Второй час играю на аккордеоне в каком-то классе, за столом сидят две девушки и парень — записывают партитуру, а я и еще восемь человек пытаемся изобразить то, что я наигрывал. Слух у меня хороший, память тоже, музыку к песням могу разложить по инструментам, но проблема в другом, чем заменить синтезатор или, к примеру, электрогитары, вот и я не знаю. А директор, наверное, точно троцкист, дал студентов, музыкальные инструменты, выделил помещение, но не дал не одного преподавателя и сам самоустранился. Типа все дал, всем обеспечил, а то, что у них ничего не получилось виноват товарищ младший политрук, то есть я. Ну, товарищ директор, на вашу хитрожопость у меня есть винт. Я всех этих музыкантов которых он мне выделил сагитировал выступить на моем концерте, плюс ребята подсказали и привели еще троих певцов и одну хореографичку или хореографа — не знаю как правильно. Принесли патефон, поставили мои пластинки с танцевальной музыкой, и я с хореографом Зиночкой стали продумывать танец под эту музыку. Когда-то в школьную пору я танцевал под эту музыку хороший танец и, как ни странно, я прекрасно помнил все танцевальные па, разученные тридцать лет назад. Тьфу, какие назад, короче в мои пятнадцать лет. В мою школьную юность проводились всякие смотры, конкурсы, олимпиады, слеты и еще многое другое. Вот в каком-то из этих мероприятий нашему классу надо было подготовить танец. Так вот, чьи-то родители, нашли профессионального хореографа, и, благодаря этому замечательному хореографу, наш класс занял первое место, среди таких же классов, за лучшее исполнение танца. Но проблема была в том, что если я хорошо помнил и станцевал мужскую партию, то женскую я станцевать не смог, так как почти ее не помнил. Поэтому нам с Зиночкой пришлось почти заново придумывать танец, и под патефон исполнять придуманное Зиночкой и вспомненное мной. После обеда раздав певцам тексты песен и пластинки с музыкой, предварительно исполнив песни, для того чтобы они имели представление об их звучании, отправил их искать себе патефоны. Пусть тренируются. Захомутав водителя нашего пепелаца, а то спит он понимаешь ли в кабине, когда у командира уже все в мыле (о как складно получилось) и отдав его Зиночке на растерзание вместо себя, отправился искать этого скрытого троцкиста, для еще одной неприятной для него беседы.