— Все свободен. — Сказал он конвоиру и стал меня рассматривать.
— Ну, что гражданин Чуйко я вижу вы выздоровели и мы можем продолжить нашу беседу, — сказал этот лысый не сводя с меня глаз.
Ну, что же начнем игру на выживание.
— Извините, кто вы и как вас зовут, — спросил я, спокойно смотря ему в лицо, вернее в точку на переносице. Так собеседник не может поймать твой взгляд и немного теряется. Я думал, он своим взглядом дырку во мне просверлит, так и смотрели друг на друга около минуты. Он мне в глаза, я ему в переносицу. Наконец он отвел свой взгляд развернулся, пошел к столу и, усевшись на стул, опять посмотрев на меня, произнес.
— Мне доложили, что у тебя проблемы с памятью, расскажи, что ты помнишь и присаживайся, — указывая мне на табурет.
— Спасибо.
— Рассказывай, я слушаю.
— Я не помню — кто я, что я. Последнее мое воспоминание — какая-то молния и я открываю глаза в тюремной больнице и меня пытается накормить или напоить человек, назвавшийся Максимычем. Вот и все.
— Да, негусто. Ну, а родителей своих помнишь, дом родной, девушку, друзей?
— Нет, я фамилию свою только сейчас узнал, вас вот вижу в первый раз.
— Ха-хаа, ха-хаа, — захохотал этот тип.
— Так говоришь впервые меня видишь, — отсмеявшись спросил он.
— В первый.
— А кто нашей страной руководит, ты помнишь? Прищурившись спросил следователь.
— Помню (эх была, не была) товарищ Сталин — ответил я.
— Молодец, вспомнил, ну и остальное вспомнишь. То, что я твой следователь, ты уже вспомнил.
— Нет, догадался. Только фамилию и имя отчество ваше я не знаю.
— Обращайся ко мне гражданин следователь или гражданин военюрист 3 ранга. А теперь ответь мне, ты часто выполнял поручения гражданина Гарбовича?
— А кто это? — спросил я, при этом искренне удивился.
— Гражданин Гарбович был твоим непосредственным начальником.
— Ну я же говорил, что ничего не помню, я не помню, кем я работал и где.
— Да нет, не работал — служил под его началом и занимался антисоветской деятельностью.
— Так я что, военный? — спросил я, хотя уже и так понял, что военюрист 3 ранга, сидящий напротив, гражданскими делами заниматься не будет.
— Бывший военный, бывший младший политрук, а теперь преступник и враг народа, который сидит передо мной и ломает тут комедию.
— Встать — заорал лысый и, выскочив из-за стола, двинулся ко мне.
Я вскочил и успел подумать — все, добрый следователь закончился, как этот урод двинул мне в солнечное сплетение на моем выдохе, и пока я лежа на полу, пытался сделать вздох, эта самка собаки пинал меня своими сапогами, при этом еще что-то выкрикивая. Хорошо, что это продолжалось не долго. Он быстро выдохся и, плюнув на пол, лысый, одернув гимнастерку, пошел усаживаться за стол. Я лежал и слушал, как он чиркает спичками, пытаясь закурить. Вот он притих, видно прикурил, выпустил с шумом дым.
— Гражданин Чуйко, вы долго будете лежать на холодном полу? Поднимайтесь, присаживайтесь и мы продолжим, — и голос такой заботливый и участливый.
— Кстати гражданин Чуйко доктор меня заверил, что вы здоровы и больше не нуждаетесь в лечении, поэтому я перевел вас в обычную камеру, вы рады?
— Спасибо гражданин следователь за вашу заботу.
— Пожалуйста — и доверительным голосом доброго следователя спросил.
— Вы ведь помните, куда ходили по поручениям гражданина Гарбовича.
Вот ведь какой настырный, — подумал я, ему же уже известно о моей амнезии или он не верит?
— А пока вы вспоминаете, распишитесь здесь и здесь — и подсовывает мне два листа протокола моего допроса.
— Прошлый раз из-за вашего плохого самочувствия вы не успели подписать — а глаза честные-честные и голос такой сочувствующий.
— Я уже вам говорил, что ничего не помню. И кто такой Гарбович не знаю и, без прочтения этих листков, я подписывать ничего не буду.
— Ну неужели вы, Чуйко, забыли своего благодетеля Гарбовича, который заметьте, вас, только что закончившего училище, не направил в войска, где большая нехватка политруков, а оставил в штабе и пристроил на должность инструктора политотдела дивизии и по совместительству начальником клуба, которую должен занимать минимум политрук. К тому же, вы несколько раз ездили куда-то по поручениям бывшего дивизионного комиссара, а ныне врага народа, Гарбовича. И когда вы подпишете эти бумаги, то получите десять лет лагерей по своей 58-1г статье (Недонесение со стороны военнослужащего о готовящейся или совершенной измене влечет за собой лишение свободы на 10 лет), а не расстрельную которую вы своим неразумным поведением хотите себе приписать.