Говоря все это ему, я одновременно укутал комбата простынею и с последними словами выдернул его из воронки, возможно из-за резкого рывка он потерял сознание, ну и хрен с ним, мне проще будет укладывать его на брезент. Перевернув бесчувственного комбата на расстеленный брезент и крепко привязав, я пополз к нашим окопам подтягивая за собой на веревке раненого. Что-то долго я ползаю тут, уже темнеть начало хотя сейчас около четырех часов, нужно торопиться, жалко разбил свои часы, где, хоть убей не помню. Выбрав направление на подбитый броневик, я надеялся по его колее быстрее добраться до своих. По колее легче мне тащить комбата будет, да и корпус броневика прикроет немного от финских пулеметов, постреливают падлы. Доползя до сгоревшего броневика, воняющего жженой резиной, каленым металлом и еще какой-то химией и затянув комбата в колею, решил немного передохнуть, а то чувствую, могу не доползти. Тут правда осталось метров сто, ну, так и я уже наверное все триста туда обратно прополз. Мокрый весь, вплоть до нижнего белья и усталость навалилась, хочется свернуться в калачик и покемарить. Сейчас еще пару минут отдохну и нужно ползти, а то расслаблюсь и останусь здесь с комбатом, в виде замороженных тушек, напоминанием для других, о том, что сон на снегу это плохо. А, что там с комбатом, наверное нужно ему еще пару глотков влить — это я мокрый, а он с утра на морозе раненый в воронке пролежал. Подтянув тюк с комбатом к себе вплотную и откинув простыню с головы сначала прислушался, дышит он или я зря его тащил. Да нет, вон пар изо рта поднимается, живой. Отстегнув флягу и отвинтив пробку, поднес горлышко к его губам.
— Эй, комбат, на, глотни немного, согреешься. — стал тормошить его я.
— Ааа — это ты, артист, — прошептал он.
— На, хлебни. — Поднеся горлышко фляги к губам, дождался пары глотательных движений убрал флягу со словами. — Сейчас дальше поползем, осталось метров сто и мы у своих.
— Подожди, — он закашлялся, отдышавшись, с хрипом продолжил. — Послушай нельзя мне к своим, виноват я, ты правильно все говорил. Я виноват в гибели батальона, хотел отличиться, доказать кому-то, что достоин на большее, чем быть просто комбатом, славы захотелось, — он опять закашлялся, теперь кашель был какой-то захлебывающийся с минуту он успокаивался затем продолжил. — Ты не тащи меня, здесь оставь с моим батальоном, или пристрели, я сам не могу, рук ниже локтей совсем не чувствую. Помоги, артист.
Я лежал рядом и думал, вот лежит человек осознавший свои ошибки, совесть у него проснулась, не хочет он возвращаться и смотреть в глаза выжившим, просит помочь уйти, искупить так сказать свою вину пулей. Вроде нужно помочь, пожалеть, избавить его от страданий, от угрызения совести, от допросов в НКВД. Но, если я его сейчас не вытащу, не сдам особистам, не доведу дело до трибунала, а пожалею и пристрелю, то возможно какой-нибудь другой комбат Фурцев пошлет свой батальон в лобовую на пулеметы ради своих амбиций и желания получить награду. И плевать ему на горе матерей, отцов, жен плачущих над полученными похоронками. Ничего не ответив комбату, я молча поправил простынь ухватился за веревку закрепленную на плащ-палатке и пополз к нашим окопам подтягивая комбата. Еще дважды я останавливался на отдых пока не дополз до окопа, и два бойца помогли мне в него спуститься, усадили, аккуратно прислонив к стенке, потому что стоять я не мог, ноги от слабости подгибались. Следом втянули комбата.
— Так бойцы — это ваш комбат, он ранен в обе руки. Несите его скорее к медикам.
Один из них наклонился, откинул простынь, что он там делал мне было не видно, затем он поднялся и повернувшись ко мне сказал.
— Та товарищу комадыр вин вже нэ живый, у него куля у груди, вин мабудь у дорози ще помер, чого его до мэдиков нэсти, мы его зи всэми поховаем в братской могылы.
— Не судьба значит. — Я вздохнул и попытался вытянуть ноги, как ко мне подошел второй боец.
— Товарищ политрук комбат приказал как только вы появитесь срочно прибыть вам на НП.
— Тьфу ты, — в сердцах сплюнул я. — Хорошо, сейчас иду, помоги встать. — И протянул ему руку, что тут поделаешь нужно идти.
Не доходя до НП повстречал устало шагавшего доктора направлявшегося на НП для доклада.
— Доктор вы к комбату?
— Да товарищ комиссар к нему.
Идя друг за другом по траншее я вдруг вспомнил, что не знаю как прошла наша операция по спасению раненых, не зря ли мы весь день ползали на нейтральной полосе. Нужно спросить доктора, он обязан быть в курсе.