В трубке повисло долгое молчание, которое я понял по-своему.
– Соня, не обижайся…
– Ты еще не знаешь? – перебила она меня.
– Что не знаю?
– Марина Яковлевна… – девушка запнулась.
– Что Марина Яковлевна? Говори! – плохие предчувствия взбудоражили меня, отогнав прочь вялость и сонливость.
– С ней все в порядке, – поспешила успокоить меня Соня, – но у нее в семье большое горе.
– Что случилось?
– У нее сын умер.
Оба молчим.
– Поэтому думаю, что будет лучше, если я приеду в Киев. Заодно дочек твоих и Татьяну проведаю. И не спорь. Да и Учительнице сейчас просто не до нас. Ну а мы ей поможем, чем сможем.
– Не до нас, – согласился я невесело. – У нее вроде четыре сына.
– Пять, – поправила меня она.
– Я вообще их не знаю.
– Я тоже.
– Хорошо, Соня, приезжай.
– Возьму Семена. Сергей тоже собирался приехать в Киев. И Катя.
– Ну уж нет. Место найдется только для тебя, пусть в гостинице живут или квартиру снимают, – проворчал я, а в душе я ликовал от счастья, что все они, мои друзья, были живы и здоровы, и что совсем скоро я смогу их всех увидеть. – Когда похороны?
– Не знаю, поэтому и звонила тебе, чтобы ты у Учительницы узнал. Ты не отвечал, и я связалась с Рыжим – вы же с ним больше всех общаетесь. Но он сказал, что ты в Минске, в командировке.
– Да, по работе нужно было – оборудование смотрел.
– Ясно. Семен мне рассказал в двух словах про сон Миши, про то, как кто-то использовал его, Рыжего, внешность, про какого-то старика – в общем, все, о чем ты сам ему рассказал. Но я так и не поняла, что это за женщина снилась Мише, та, у которой были цифры на лбу?
– Я и сам пока не во всем не разобрался, – честно признался я, – и не все понимаю.
– Это ты-то? Ты же самый талантливый из нашей группы, – ее слова прозвучали без тени иронии.
– Спасибо, но это не так.
– В смысле? – не поняла Соня. – Ах, да… Ты про Клауса? Жаль его, конечно, но про мертвых или хорошо, или ничего, так что я промолчу.
Промолчал и я, но по другой причине. Не нужно было сейчас никому знать, что он жив. Даже, если бы сам Клаус не попросил меня об этом одолжении. Слишком много странного происходит в последние дни. Странного, запутанного и пугающего.
– Ты расскажешь мне эту долгую историю? – вывела меня из задумчивости девушка.
– При первой же возможности, – заверил я ее.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Хорошо. Значит, встречай нас с Семеном послезавтра утром – мы выезжаем завтра.
– Постелю ему на коврике в прихожей.
– Как раз для него.
– Я не смог дозвониться до него, обрадуй Рыжего сама.
– С огромным удовольствием.
– Тогда пока?
– Ты в порядке? – внезапно спросила Соня.
– Уже говорил.
– У тебя очень усталый голос.
– Я все расскажу, помнишь?
– Да, да… Тогда пока.
– До послезавтра.
– До встречи. Счастливой дороги, – пожелала она напоследок.
– Спасибо, – сказал я в уже отключенный телефон. Положил его в карман и вышел из тамбура, куда выходил для разговора. Пол под ногами вел себя, как пьяный, сбивая с шага и заставляя хвататься за поручни вдоль стен. Я купил у проводника чай и вернулся в купе.
Ноябрьский вечер вступил в свои права быстро и неотвратимо. В окне, через которое еще полчаса назад можно было наблюдать проплывающий пейзаж, сейчас отражался лишь свет настенных ламп, да собственное лицо. Похоже, я задремал, просто сидя на своем месте, на нижней полке. Сосед по купе читал какую-то книгу в мягкой обложке и лишь бросал на меня короткие взгляды, когда я выпадал из полудремы. Потом он снова возвращался к чтению, поправляя массивные очки на переносице. До границы было еще около трех часов. Или больше? Не уверен, а проверять – лень. Нет, не лень, просто сил нет вставать и выходить в коридор, чтобы посмотреть на расписание движения поезда. Нужно отдохнуть.
Опасаясь, что меня снова, помимо воли, затянет в какой-нибудь кошмар, я решил попробовать то, что обычно использую лишь во сне. Мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы моментально не заснуть, едва я принял горизонтальное положение. Тем не менее, мне удалось сосредоточиться на предстоящем действии. Я отрешился. Отрешился от окружающего мира, от мерно покачивающегося вагона, от света лампы, от перестука колес… Я никто. Никто без мыслей и желаний. Я пустота. Я вакуум. У меня нет никаких эмоций. Я ничего не чувствую… Глухое забытье навалилось на меня и смяло несопротивляющееся сознание, как лист бумаги.
Несколько часов пролетело, как один миг. Меня разбудил голос проводника, громко предупреждавшего пассажиров вагона о скорой остановке на границе. Что же, прием, который используется Плетущими для маскировки в снах от тварей, питающихся человеческими эмоциями, сработал, потому что ни в каком сне я не был. Я отдохнул, а сонливость и тяжелая усталость наконец исчезли. Еще пару часов такого отдыха, и я буду, как новенький.