― Прямо здесь или в душе? ― провокационные вопросы заставляют истекать Агату липким соком, а стоит ей обернуться и увидеть то, с каким вожделением он на неё смотрит вынуждает её заскулить и свести ножки, в надежде на то, что это как-то облегчит её мучения, но нет, желание почувствовать его член внутри становится всё сильнее с каждой секундой.
― Здесь.
― Хорошо, котёнок. ― тихо произносит Алекс, прожигая девушку сапфировыми радужками и исследуя её изгибы одним лишь взором, в котором чувствуется томное желание мужчины, ― Смотри на меня. Не отрываясь. ― его приказной тон сносит ей крышу, и она не хочет ослушаться его, даже на зло. Пристально наблюдая за сексуальными движениями шведа, её поглощает экстаз, такой же, как и его ровно пять минут назад.
С сильных плеч, прямо на холодный кафельный пол падает чёрная, как смоль, рубашка, а как только он касается пряжки ремня, то сам едва сдерживается, чтобы не застонать. Её руки активно исследуют себя, ведь глядя на всё это неприличное действо возбуждение достигает пика. На лице Нильсена разрастается кошачья ухмылка, а движения уверенней с каждой секундой; звенит металлическая застежка на кожаной ленте, и Агата вздрагивает от резкости движений этого чертовски красивого засранца. Ремень сегодня не возьмет участия в этом безумии, но в другой раз ― обязательно. Пуговица на темных брюках поддается также легко, как и та, что была на блузке маленькой мисс Харрис, а вслед с характерным звуком расходится и молния, от чего хищная улыбка на лице Алекса только разрастается, ведь глядя на Агату невозможно не ухмыльнуться от её возбуждающих действий.
Не отрываясь от «представления» которое устроил Александр, девушка ласкает свою грудь, зажимает между пальцев твердые соски и легонько покручивает их, вздыхая от собственных напористых действий. Откуда ей было знать, что если так возбудиться, то можно срываться на крик каждый раз при касании к груди?
Наконец он высвобождает до предела возбужденный член, который буквально болит от тесных ощущений в узком нижнем белье и отсутствия плотного контакта с женским телом. Прокрутив указательным пальцем в воздухе он дает понять жаждущей продолжения Харрис, чтобы та развернулась к нему спинкой, что девушка покорно выполняет, не ослушиваясь приказов мужчины. Он не забывает запереть дверь в ванную, на всякий случай, мало ли кому потребуется украсть эту шикарную женщину средь бела дня. Наклонив её своей рукой, принуждая опереться руками о раковину, Алекс ухмыляется, вновь заглянув в уже тёмно-зелёные глазки, в которых читалась мольба, просьба наполнить её до краёв и нырнуть с ней в море экстаза.
Девушка хнычет, трется сочащимся лоном о горячую головку члена, делая её такой же влажной, как и она сама, вырывая из груди Алекса хриплый рваный стон, ломающий его полностью и окончательно. Нетерпеливость англичанки просто безумна, чаша её терпения вот-вот лопнет и она сама насадится на его член, но как только парень наматывает копну кофейных волос и входит резко, до упора, то её одобрительный вскрик заполняет всю ванную, разносящийся эхом и ласкающий уши.
― Туговато, каттен. ― выдавливает из себя Нильсен, едва двигаясь в узкой промежности мисс Харрис, которой перекрыло дыхание это блаженное чувство. Она задыхается от наполняющей её эйфории, срывающей ей крышу и уносящую в другой мир с другими ощущениями, она будто в астрале. Мужчине ужасно хочется кончить от того, что её влажные стенки тугим кольцом обхватывают его орган изнутри, но он не может так облажаться перед ней, поэтому дав ей и себе привыкнуть к столь острым, словно бритва, ощущениям, он продолжает двигаться вновь. Резко, грубо, безжалостно. Она каждый раз говорит о том, что грубость во время секса её заводит только сильнее, поэтому раздвигая липкие стеночки резкими толчками внутри неё, наслаждаясь её истошными стонами где-то внизу. Перед глазами всё плывет и он в очередной раз закатывает глаза, ровно как и девушка, крепко цепляющаяся пальчиками в мраморную поверхность, а спертое дыхание лишь усиливает эффект внизу живота. Нарастающее тепло и тугой комок эхом отдаются в затуманенном этим шведом сознании, и ей хочется ещё и ещё. Алекс, будто читая мысли возлюбленной, вбивается жестче, не отпуская волос, рыча и хрипло постанывая от каждого её движения сочными бедрами навстречу. Отпустив её кудри, мужчина хватает стонущую и закатывающую темно-зелёные радужки Харрис за талию, оставляя на ней алые вмятинки от пальцев.
― Ты готова кончить, Агата? ― шепчет он, покрывая спинку девушки невесомыми поцелуями и остановившись прямо у уха, вновь спрашивает то, из-за чего девушка едва не скулит:
―Или мне трахнуть тебя жестче?
― Прошу…
― Что ты просишь? ― лукаво ухмыляется, вбиваясь в девичье тело в таком бешеном ритме, что у неё не получается и двух слов связать, и это забавляет шведа, сдерживающего себя, чтобы остановиться и не помучить её ещё немного, но всё же в этом засранце осталась капля человечности, и он уже не собирается останавливаться, ведь совсем скоро сносящую крышу похоть и наслаждение от влажной промежности девушки сменит разливающееся по всему телу удовольствие, поглощающее в свой омут умиротворение и дикое вожделение.
―А… Але-е-е-кс… ― истошно тянет она, утопая в сладком оргазме, в конвульсиях сжимающий её мышцы лишь сильнее и заставивший Нильсена сделать последний толчок перед тем как покинуть горячее лоно и излиться ей на спину и наблюдать за тем, как белые полупрозрачные капли стекают вниз, по упругой попке и сексуальным ножкам. Покрывшаяся испариной спина дико горит, а попытка восстановить дыхание у обоих ― тщетна. Едва стоя на ватных ногах, Агата ехидно растягивает рот в полуулыбке и кидает взгляд через зеркало на прикрывшего глаза Алекса, уставшего от такого действа.
― Может в душ?