- У тебя снова температура, наверное, - тихонько замечаю я, притронувшись ладонью к затылку Каллена. По сравнению с моей его кожа пылает.
- Нет, красавица, просто ты заснула на улице и замерзла.
На улице? А как я здесь… как туда попала?..
- Уже вечер?
- Ночь, Белла, - усмехается Эдвард, покрепче прижимая меня к себе, - ничего, сейчас ляжешь в кроватку и согреешься…
- Вы давно вернулись?
- Нет.
- Если хотите есть, там была картошка…
- Не хотим. Прости, я не сдержал обещание.
- Ну и ладно…
Я прикрываю глаза, возвращаясь обратно к его груди. Здесь темно, тепло и спокойно, а свет, появляющийся снаружи из ниоткуда, подсказывает, что мы уже в доме. Пара шагов – и лестница.
Я намереваюсь попросить его меня отпустить – в конце концов, ноги же для чего-то даны человеку – но потом передумываю – на руках Эдварда у меня меньше возможностей навредить и ему, и себе, поскользнувшись или не удержав равновесие на ступенях. Ладно, пусть сегодня уже все будет, как будет…
- Ты так хорошо спряталась, - раздается над ухом бархатный голос, - мне понадобилось целых пятнадцать минут, чтобы разыскать тебя – рекорд.
- Извини…
- Действительно, - мягко журит он, легонько чмокнув мой лоб, - я уж думал, Рене тебя похитила…
Знает о ней! Знает все!
- Так это был не сон?..
- Ну и интересные же у тебя сны, фиалка.
- Нет, правда, не шути со мной так.
- Я не шучу, - обиженно протягивает он, хмурясь, - если ты о Рене, которая является твоей матерью, то да, это я её привез.
- Откуда ты?..
- Долгая история.
- Самое то на ночь, тебе не кажется?
- Любишь длинные сказки? – с сомнением спрашивает он.
- Я хочу узнать, - поднимаю голову, заглядывая в такие любимые глаза, - ты мне не сказал…
- Конечно! Это не был бы тогда сюрприз, - фыркает Каллен, минуя лестницу. Теперь, пусть даже и со мной на руках, ему явно легче. Надеюсь, приступы не решат вернуться? Их не было почти два месяца – ему явно полегчало без подобных испытаний.
- А теперь ты поговоришь со мной?
- Ночью?
- Ночью. Сейчас.
- Хорошо, - он пожимает плечами, ласково мне улыбнувшись, - но сначала ты…
- Не сюда, - поспешно выставляю руку вперед, когда он подходит к двери в спальню малыша. Эдвард недоуменно поглядывает на меня, но останавливается.
- Я не хочу его будить, - смущенно, шепотом, объясняю я свое поведение.
- Снова будем спать без него?
- Мы вчера так делали…. – неуверенно произношу, надеясь, что не придется его уговаривать.
Благо не приходится. Мой муж на самом деле понимает меня с полуслова.
- Ладно, как скажешь.
Эдвард разворачивается и идет к другой двери – той, что по коридору дальше, слева. Открывает её, занося меня в теплую темную спальню и одним ловким щелчком включая неяркий свет.
- Давай-ка, - он аккуратно опускает меня на застеленные покрывалами простыни, погладив по волосам, - а теперь подними руки.
- Будешь раздевать меня? – хохотнув, спрашиваю, понимая, что ни секс, ни даже что-то вроде него, сейчас невозможен. Я слишком устала. Будто бы провела день не с матерью, а на какой-то тяжелой, до ужаса изматывающей работе.
- Буду, - согласно кивает Каллен, вставая и направляясь куда-то вправо, - подожди… вот она.
Уже возвращается. И, судя по шелесту, держит что-то в руках.
- Глаза можно не закрывать, - посмеивается, помогая мне натянуть вместо футболки и шорт свободную ночнушку, - я не покусаю.
- Я знаю… они сами, я не виновата.
- Ну разумеется.
Погасив основной свет, Эдвард оставляет лишь светильник на прикроватной тумбе. Садится на покрывала, подтягивая мое тонкое одеяло к самым плечам. Согревая и тем, что делает, и тем, как гладит.
- Засыпай, красавица.
- Рано засыпать… - подавляю зевок, раскрывая глаза пошире, - ты обещал поговорить…
- О чем ты хочешь говорить в двенадцать ночи?
- О Рене. Откуда ты узнал, где она?
- Не поверишь, но твоя мать живет в ста километрах от границы с Чили. Она объяснила мне, что шесть лет назад, после смерти дочери, они навсегда покинули Америку.
Я поджимаю губы, морщась.
- Это его уловки?..
- Его…
- Все, - слыша, как вздрагивает мой голос, Эдвард тут же идет на попятную, - неважно ведь, из-за чего они переехали. Главное, что переехали. И теперь здесь – совсем недалеко.
- Она была рада узнать, что я?..
- Рада? Ты шутишь? Белла, она едва ли не прыгала до потолка!
- А от меня хотела уйти…
- Уйти? – его бровь удивленно изгибается.
- Да… не поверила.
- Минутная слабость. Она слишком долго жила с мыслью, что потеряла тебя, - Каллен с такой нежностью проводит пальцами по моей щеке, что забывается сразу все плохое, что сегодня, вчера, и в принципе вообще было. Как тогда, в июле, когда он излечил меня от самой себя. Когда признался, из-за чего той французской ночью случился весь этот ужас…
«Меня это не оправдывает, Изабелла, ни в коем разе, - прошептал, перебирая мои волосы, - но тогда была годовщина пожара… я не мог пойти к Джерому в таком состоянии».
И мне полегчало. Достаточно для того, чтобы улыбнуться и поцеловать его. Конечно, к сексу мы пришли куда позже, но суть та же… и словами, и касаниями, и даже одним взглядом Эдвард способен облегчить для меня самую страшную боль.
Я люблю его больше всех на свете. Я люблю его так, как, казалось мне раньше, нельзя любить. И знаю, что чувствует он то же самое, пусть и не называет это таким «некрасивым» словом (хотя, попроси я, наверняка бы назвал, что бы ни думал). И даже если он никогда не скажет прямым текстом «я тебя люблю», я буду знать, что все неизменно. Я буду знать, что все, что он говорит, все, что он чувствует, все, что думает – пропитано этим. Эдвард прав, не обязательно кричать о чем-то настолько великом и драгоценном вслух. Отношение и поступки – вот любовь. А слова… слова, они, по своей сути, пустые…
- Нашла теперь…
- Нашла, - он соглашается, обворожительно улыбнувшись, - ну что, это все твои вопросы?
- Я её ещё увижу? – с опаской, будто он может ответить что-то ужасное, спрашиваю я.
- Разумеется. Она живет в отеле Сантьяго.
- И ждет?..
- Ждет моего звонка.
- Тот самый «Он»…
- Да, имени я не называл… пока… ты меня представишь, фиалка.
- Своего мужа? С удовольствием, - просительно протягиваю к нему руки, привлекая к себе. Целую. Нежно-нежно, любяще… хочу, чтобы он знал, что для меня на самом деле сокровище. Причем такое, какое стоит ещё поискать.
- Ну а теперь?..
- Почему ты решил… её привести? – не унимаюсь я.
- Потому что она – твоя мама, - предельно честно отвечает Эдвард, отстранившись. Свет падает на его лицо, демонстрируя ровные черты во всей их прелести. Скулы, губы, щеки, глаза, брови… и лоб, на котором, слава богу, хоть и есть отпечатки морщин, но уже не такие явные, не такие глубокие, как прежде. Не страшные. – У Джерома есть мамочка, у меня была… и у тебя должна быть. Мама – самое дорогое существо на свете.
- И папа.
- И папа, - он вздыхает, взъерошив мои волосы, - спасибо за напоминание.
- Обращайтесь…
Мы проводим пару мгновений в тишине. Спокойной, не давящей…
- Ты полежишь со мной?
- Я с тобой посплю. Джером столько пробежал по зоопарку, что вряд ли сможет открыть глаза до завтрашнего полудня.
- Представляю…
- Даже представить не можешь, - он посмеивается, поднимая одеяло и забираясь вслед за мной под него. Надо же – уже в пижаме!
- Будем спать?
- Будем, - соглашаюсь, приникая к нему – моему теплому, заботливому, любимому, доброму… Черный Ворон, я твоя должница. Если бы не ты, этот человек – потрясающий во всех смыслах – никогда бы не спал сейчас рядом со мной.
- Ты знаешь, как я тебя благодарна… - тихонько шепчу, почти провалившись в сон. Поднимаю голову, заглядывая в такие же сонные глаза Каллена.