— Где Гейб?
— Я... — Она прерывисто вздыхает. — Ну, я надеялась, что с тобой? Я не видела его с тех пор, как он вчера отправился в участок на свою смену.
Пульсация за бровью усиливается, тик такой сильный, что глаз инстинктивно закрывается, как будто пытаясь блокировать боль. Выпрямившись, я обхожу Моне и иду по коридору на кухню, по пути включая свет. Остановившись перед раковиной, выглядываю в окно, осматривая двор в поисках признаков жизни.
— Его здесь нет, — говорю я, гнев струится по моему позвоночнику как кипяток. Обжигая мою плоть, извиваясь под чувством вины, пока они практически не начинают говорить на одном языке и работать вместе, чтобы посеять хаос в моих внутренностях.
Дейзи несколько минут ничего не говорит. Я был бы убежден, что она повесила трубку, если бы не постоянное чмоканье от кормления грудью Чарли или тот факт, что сестра отказывается уходить, не сказав последнего слова.
— Хорошо, — наконец говорит она. — Уверена, что с ним все в порядке. Наверное, просто забыл написать, что опоздает. Ты же знаешь, он часто так делает.
Я переступаю с ноги на ногу.
— Да, знаю.
— Уверена, что с ним все в порядке, — тихо повторяет она мантру, которую усвоила за годы, прошедшие с тех пор, как стала женой полицейского.
— Если он мертв, ты, вероятно, узнаешь об этом первой.
Я сожалею о словах, как только они слетают с моих губ, вырываясь из меня, как горячая рвота, но у меня нет возможности вернуть их, как только они повисают в воздухе. Стиснув зубы так, что кажется, будто челюсть может треснуть от давления, задерживаю дыхание, ожидая ее реакции.
Моне лает со своего места перед входной дверью, белый кончик его хвоста торчит вверх. Сестра прочищает горло.
— Это твой намек, что пора закругляться?
Подойдя к двери, я с силой открываю ее, наблюдая, как собака перепрыгивает через порог и бежит по причалу, готовая отправиться на наш трал.
Его энтузиазм почти заразителен.
— К сожалению, у меня действительно есть график, который нужно соблюдать.
Мой взгляд обшаривает очертания лодки, ее силуэт едва виден в тени, отбрасываемой лунным светом. Омаровый бизнес моего отца — это не совсем то, что я планировал в своей жизни в двадцать девять лет, но, полагаю, это то, что получаю за попытки строить планы.
— Ладно. — Чарли снова начинает суетиться, его всхлипы превращаются в полноценные вопли, и я убавляю громкость динамика, когда иду обратно по коридору. — Ну, я не хочу отрывать тебя от... работы.
Пауза перед словом «работа» вызывает у меня раздражение, и я кладу одну ладонь на стену, скручивая пальцы на полированной поверхности бревна.
— Почему ты всегда так говоришь?
— Я ничего такого не говорю, Линкольн.
Моя голова вибрирует, напряжение проникает в мой череп и распространяет пульсирующее ощущение, пока оно не заливает кровью мои глаза.
— То, что я веду дела не так, как делал папа, не делает их менее законными.
Хотя, честно говоря, мне было бы все равно, законно это или нет. Я вообще никогда не хотел брать бразды правления в свои руки. После того как мой контракт с ВМС США истек, я вернулся на остров Скельм, надеясь уделить немного времени себе и расслабиться, может быть, вернуться к наброскам, которые делал, когда был моложе.
Я поступил на флот сразу после окончания школы и перевелся в «морские котики», как только смог, так что мое взросление прошло в постоянном движении. Кто-то сказал бы, что я убегал от своих демонов.
Когда вернулся домой, все, чего я хотел — это утонуть в своей ностальгии.
Потом мой отец умер, и внезапно я стал главой семьи. Источником жизненной силы компании «Омары Портера». Все остальное просто отошло на второй план, и мне предстояло выяснить, как не дать бизнесу загнуться.
Моя мать и сестра не были в восторге от того, на что я пошел, но несмотря на это, не их задницы были на кону, так что это не имеет особого значения.
— Я и не говорила, что это так. — Дейзи повышает голос, теперь ей приходится говорить поверх плача ребенка, ее тяжелый вздох окутывает меня. — Я уже знаю, как пойдет этот разговор, так что вешаю трубку. Увидимся в воскресенье у мамы, хорошо?
Сжимая дерево до тех пор, пока мои ногти не начинают покрываться трещинами, я киваю, хотя она не может меня видеть.
— Конечно.
Дейзи вешает трубку, попрощавшись в последний раз, и я смотрю на искореженное углубление в дереве, гудок шумит у меня в ушах. Как и каждый разговор с сестрой, я заканчиваю его, чувствуя, что вращаюсь по спирали, подвешенный во времени без поддержки или направления.
Раб своей вины, запертый в утомительной битве между нежеланием разочаровывать людей и постоянным чувством разочарования в себе.
Но стыд не оплачивает счета, поэтому через пару секунд, чтобы перегруппироваться, я нажимаю пальцем на кнопку «завершить вызов» и готовлюсь к работе.
Сбрасываю свои серые кроссовки и мельком вижу себя в зеркале ванной; взъерошенные черные волосы, множество татуировок, покрывающих обе мои руки и распространяющихся к груди — абстрактные узоры и случайные рисунки, которые я набросал за эти годы, нанесенные чернилами на мою кожу в ту секунду, когда мои ноги навсегда ступили на землю США.
Проводя большими пальцами под глазами, пытаюсь стереть следы своей бессонницы, но безрезультатно; пурпурные полоски кожи сильно контрастируют с зеленью моих радужек, заставляя их блестеть при верхнем освещении.
Натянув куртку «Кархарт»1 и вязаную шапочку, я запираю дверь и выхожу на улицу.
У большинства других ловцов омаров в этом районе есть целая команда, выходящая на вылов — кто-то управляет, кто-то ловит, а кто-то чистит, измеряет и выпускает.
Но другие ловцы — придурки, а я не мой отец, поэтому я отваживаюсь выходить в море в одиночку. Меньше места для всякой фигни или ошибок, когда все делаю сам.
После того как подготовился и быстро проверил лодку, я направляюсь к причалу.
Останавливаюсь, чтобы застегнуть на Моне его спасательный жилет, распахиваю ворота и придерживаю судно ногой, чтобы пес мог подняться на борт. Он плюхается под рулевое укрытие, высунув изо рта розовый язык от возбуждения.
Наше дыхание заметно клубится над нами в холодном воздухе.
Небо начинает светлеть, по мере того как наступает утро, приподнимая завесу мрака, которая, кажется, окутывает остров Скельм каждую ночь.
Или, может быть, просто район, в котором я живу. Моя бревенчатая хижина, расположена между густым лесом и бесконечной Атлантикой. Мама и риелтор предостерегали меня от переезда в такое уединенное место, но я настоял, сославшись на удобное расположение от воды.
Тот факт, что она находится в пределах видимости единственного маяка острова, который не работал в течение многих лет, был просто бонусом.
Бросив сначала свои рабочие штаны на борт, я как раз ступаю на палубу, когда дверь во внутреннюю каюту распахивается, заставляя Моне разразиться лаем.