Слоан смотрит на меня, скрестив руки на груди.
— Что только что произошло?
Я вынимаю руки из карманов, разглаживая ткань джинсов.
— Ничего. Пойдем.
Девушка идет следом за мной, когда я возвращаюсь к грузовику. Беспокойство и осознание гудят по моей коже, как прилив, поднимающийся, чтобы ударить о берег.
По привычке я подхожу и открываю дверь; девушка проходит мимо меня, тихо подчиняясь невысказанной команде сесть внутрь, но затем я резко хватаю ее за запястье, и разворачиваю Слоан так, что она прижимается спиной к полированному металлу.
Ее глаза такие же широкие и глубокие, как сам океан, когда смотрят на меня, и я чувствую легкое головокружение, пытаясь сосредоточиться на них.
Маленькие белые пятнышки плавают вокруг ее зрачков, рассеивая прозрачные оттенки синего, и через секунду я переношусь в прошлое, стоя на этом самом месте в одиннадцатилетнем возрасте, убеждая свою лучшую подругу, что у нее не будет проблем из-за того, что она ускользнула без разрешения.
— Меня накажут, — говорит она, выпячивая нижнюю губу, когда мы прощаемся.
Потрепанный пикап моего отца грохочет в стороне, почти заглушая звук волн, разбивающихся о скалы. Он ждет, позволяя мне попрощаться, ведь я не смогу снова увидеть Морган в течение месяца. И все потому, что я позволил Гейбу убедить меня, что было бы неплохо взять ее с собой на лодку.
Гейб всегда втягивает меня в чертовы неприятности.
Я протягиваю руку и щелкаю ее по кончику носа, ухмыляясь, когда девочка стонет, отталкивая меня. Ее маленькие кулачки сжимают ремни рюкзака, и она вздыхает, когда я щиплю ее за подбородок.
— С тобой все будет в порядке, — говорю я, в глубине своей души имея это в виду. — Твой папа только взглянет в эти глаза и будет беспомощен перед ними, как всегда.
Морган прикусывает нижнюю губу.
— Я боюсь не своего папы.
Стоя сейчас здесь, я готов поспорить на всю свою чертову жизнь, что смотрю в те же самые глаза.
Я просто не знаю, как это возможно.
— Я не понимаю, что происходит, — шепчет Слоан, сдвигаясь так, чтобы ее таз касался моего.
Стиснув зубы, я отстраняюсь, прежде чем ощущение ее прикосновения разрушит мою решимость, и качаю головой. Мой взгляд останавливается на маяке позади нас, сердце сжимается, когда я обдумываю возможности.
Откровенно говоря, это безумие. У меня нет этому объяснения.
Но чем дольше размышляю, чем больше ломаю голову над скрытыми воспоминаниями и ложными истинами, тем больше эта мысль формируется в моем сознании, как мраморная статуя.
«Детектив Слоан... дочь смотрителя маяка».
ГЛАВА 26
Мое сердце колотится о ребра с тех пор, как Линкольн прижал меня к борту своего грузовика.
Мужчина был напряжен на обратном пути в свою хижину, между нами не было произнесено ни единого слова. Прикусываю внутреннюю сторону щеки, мой взгляд переходит от пейзажа, проносящегося мимо окон, к его суровому лицу и тому, как костяшки его пальцев белеют от хватки на руле.
Желудок подскакивает к горлу, я задаюсь вопросом, что только что произошло и почему мужчина кажется проводом под напряжением на грани взрыва. Он всегда был горяч и холоден со мной, но это... это что-то совсем другое.
Мы едем по длинной дороге к его хижине, и только когда она появляется в поле зрения, я глубоко вздыхаю, стремясь вырваться из этого замкнутого пространства; воздух кажется удушливым от напряжения, исходящего от Линкольна волнами.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда он ставит грузовик на стоянку и выключает двигатель.
Линкольн не отвечает, обе его руки все еще сжимают руль, взгляд направлен прямо перед собой, а мышцы челюсти тикают.
— Осторожно, — пытаюсь я снова, протягивая палец, чтобы ткнуть его в щеку. — Сломаешь зубы.
Затем он смотрит на меня, и интенсивность, кружащаяся в его зеленых глазах, перехватывает мое дыхание, заставляя улыбку сползти с моего лица.
— Хочешь поговорить об этом?
Словно в замедленной съемке, Линкольн отпускает руль и тянется вниз, отстегивая ремень безопасности. Затем мужчина двигается, нависая надо мной, пока я не прижимаюсь к двери со стороны пассажира, стеклянное окно холодит кожу на моей шее, а ручка впивается мне в спину.
И все же мужчина ничего не говорит.
Линкольн просто смотрит, как будто ищет что-то, принадлежащее ему. Что-то, что я не знаю, как ему дать.
— Ч-что ты делаешь? — заикаюсь я.
— Ищу, — отвечает он.
Ногтями впиваюсь в ладони, сопротивляясь желанию либо притянуть его ближе, либо оттолкнуть. И облизываю губы.
— Что именно?
Его взгляд скользит по моему лицу.
— Я еще не уверен.
Он отстраняется, и мои легкие расширяются, когда я делаю свой первый полноценный вдох с тех пор, как мы сели в грузовик.
— Где ты выросла? — спрашивает он.
Я наклоняю голову.
— В Портленде.
Его брови изгибаются.
— Мэн?
— Ага. Там же, где живу сейчас.
— И ты там родилась?
Хмурюсь, мышцы напрягаются под кожей, мне не терпится вырваться на свободу.
— Знаешь, ты задаешь много вопросов для того, кто не любит на них отвечать.
Линкольн медленно кивает.
Я указываю на него.
— Перестань так на меня смотреть.
Его глаза расширяются.
— Как «так»?
— Как будто я загадка, которую ты пытаешься решить.
— Слоан.
— Можешь называть меня Морган, — отвечаю я.
Честно говоря, мне на самом деле все равно, как он меня называет, но я не могу не ткнуть зверя, желая убедиться, что это именно то, что является причиной того, что Линкольн сошел с ума.
— Точно, — огрызается он в ответ. — И ты не говорила мне до сих пор, потому что?..
Мои руки взлетают в стороны.
— Потому что это никогда не всплывало? Я не знаю, все зовут меня Слоан. В чем дело?
Он качает головой.
Мой взгляд перебегает с его лица на лобовое стекло, осматривая его хижину, прежде чем скользнуть по опавшим листьям во дворе, которые ведут к причалу, где на воде плавает его лодка.
«Капитан Морган».
Мои легкие сжимаются, когда осознание поражает меня, и я поворачиваюсь к нему прищурив глаза.
— Вы были близки с Морган, не так ли? Дочерью смотрителя маяка.
— Что? — спрашивает он, убирая руку с волос, где дергал их за корни.
— Мое имя, — продолжаю я. — Поэтому ты взбесился? Ты знал ее?
Что-то темное и призрачное мелькает в его глазах.
— Да, знал.
— О. — Мой желудок напрягается.
Он больше ничего не говорит, и в момент тишины я не могу не чувствовать крошечный укол ревности, струящийся по моим венам, как протекающий кран, от всего того, что он не договаривает. Из всего, что я узнала, девочка исчезла, когда ей было десять, почти два десятилетия назад, но если Линкольн назвал лодку в ее честь и до сих пор испытывает такую внутреннюю реакцию, она, должно быть, была важна для него.