— Прости, я...
Линкольн отмахивается от меня, идет по коридору в свою спальню и захлопывает за собой дверь.
Вздохнув, я снова обращаю свое внимание на Алекса и Гейба, затем машу рукой в сторону входной двери.
— Я собираюсь переодеться. — Я стягиваю толстовку, которая на мне надета. — Займитесь чем-нибудь полезным с отрубленной рукой, встретимся там.
Гейб фыркает, а Алекс закатывает глаза.
— Очень мило, Carina. Однажды ты должна научиться уважать мертвых.
— Я уважаю их. Но тело было просто сосудом, и они больше в нем не находятся. — Я разворачиваюсь и иду по коридору, слыша, как за мной открывается и закрывается входная дверь.
Когда подхожу к двери спальни, я колеблюсь, прислоняясь головой к дереву, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце. Понятия не имею, почему я так нервничаю, но это там, дрожит под моей кожей, просачивается как кофе, просто ждет, чтобы капнуть в мою кровь и уничтожить все спокойствие, которое у меня осталось.
Я стучу пальцами по двери, один, два, три раза, прежде чем дотянуться до латунной ручки и повернуть, петли скрипят, когда она открывается.
Мои глаза расширяются, когда я вижу, что коробка открыта, мои фотографии разбросаны по матрасу, как будто я — предмет следствия.
— Нашел то, что искал? — спрашиваю я, подходя и становясь рядом с Линкольном.
Он поворачивается ко мне лицом, его глаза сверкают.
— Где все твои детские фотографии?
Я указываю на кровать.
— Я буквально только что отдала их тебе.
Парень качает головой, его рот чуть приоткрывается.
— Нет, Морган. Это твои фотографии в подростковом возрасте. Где те, где тебя держат на руках? Или ты со своей любимой мягкой игрушкой? Твой первый отсутствующий зуб, твои поездки на велосипеде... что-то из этого.
Хмурю брови, живот скручивается, когда я смотрю вниз, туда, куда смотрит он. Тянусь, двигаясь по глянцевым фотографиям пальцами, открывая дюжину улыбающихся лиц, но все они в более старшем возрасте. Многие из моих школьных лет, и некоторые из колледжа, а затем из полицейской академии, но…
Здесь нет моих детских фотографий.
У меня сжимается грудь.
— Должно быть, она дала мне не ту коробку.
Линкольн фыркает.
— Или у нее их нет.
Я хлопаю себя руками по бедрам.
— Хочешь сказать, что мои родители похитили меня?
Парень пожимает плечами.
— Ты хоть понимаешь, как безумно это звучит? Думаешь, я не помню своего детства?
Он наклоняет голову.
— А ты помнишь?
— Очевидно. — Я скрещиваю руки на груди, ломая голову, пытаясь вспомнить свое самое раннее воспоминание, но в пылу момента у меня ничего не получается. Гнев на то, на что намекает Линкольн, пузырится в моих венах, но я держу маску на лице, не желая начинать спор, когда мне нужно успокоиться, чтобы сосредоточиться на деле.
— Послушай. — Я протягиваю руку, чтобы коснуться его предплечья. Мышцы напрягаются под моей рукой, но парень не отстраняется, поэтому сжимаю крепче, страстно желая установить связь, хотя знаю, что разумнее всего было бы полностью разорвать ее. — Если хочешь поговорить о ней. Поговорить о… твоей Морган...
Линкольн стонет, вырываясь из моей хватки и хватается за корни своих волос. Внезапно он тянется вниз, хватает мою фотографию и держит ее перед моим лицом.
— Эта девушка прямо здесь? Она выглядит чертовски знакомой, Слоан. Ясно? И я знаю, что это звучит безумно. Но... — Он бросает фотографию обратно и стремительно пересекает комнату, открывает ящик бокового столика и достает потертый кожаный блокнот.
Мое сердце колотится в груди.
Он бросает дневник на матрас, указывая на него.
— Как ты это объяснишь?
Мои пальцы слегка дрожат, когда я протягиваю руку и хватаю обложку, открывая ее на первой странице.
Это рисунок.
Потрясающий рисунок девочки, ее волосы развеваются на ветру, когда она танцует перед маяком, руки подняты над головой, а глаза сверкают, как будто она ныряет мне в грудь и смотрит прямо в мою душу.
Мои пальцы ласкают рисунок, яма открывается в середине моего живота.
— Линкольн, это... — Я сглатываю внезапный комок в горле. — Это прекрасно.
— Посмотри на это, Стрелок, — хрипит он, подходя ко мне сзади, пока наши тела не соприкоснутся. — Посмотри и скажи мне, что я сумасшедший. — Его губы скользят по моей шее, едва касаясь поцелуями, которые дразнят поверхность моей кожи. — Скажи мне, что ты не она. Скажи мне, что ты не помнишь.
И хотя мне хочется разозлиться, хочется сказать ему, что он абсолютно безумен…
Я не могу.
Потому что нас прерывает кто-то, распахнувший дверь спальни.
— Они нашли тело, — выпаливает Гейб, его грудь вздымается. Алекс следует за ним в комнату. — И ты никогда не догадаешься, где.
Линкольн отступает от меня на шаг. Вздохнув, я провожу рукой по волосам.
— Где?
— На маяке.
ГЛАВА 31
Сжимаю пальцами руль, когда грузовик подпрыгивает на грунтовой дороге, ведущей к маяку.
На фоне скопившихся новостных фургонов и полицейских патрульных машин отчетливо видна коричневая шуба моей матери из искусственного меха, как отправная точка в толпе пикетирующих людей, стоящих у дома Пола Дженсена.
Поставив грузовик на стоянку, как только пересек границу собственности, я не останавливаюсь, чтобы подождать Слоан, Алекса и Гейба, когда они следуют за мной на своих машинах.
Захлопнув дверь, кладу ключи в карман и подхожу к тому месту, где моя мама обеими руками держит табличку над головой, выкрикивая что-то так громко, что это почти неразборчиво.
Рука на моем бицепсе останавливает меня, жар от хватки Слоан обжигает прямо через ткань куртки.
— Линкольн, подожди! Сделай паузу, чтобы отдышаться. Ты же не хочешь сделать все еще хуже.
Я бросаю на нее озадаченный взгляд.
— Хуже, чем что именно? Эта ситуация уже кажется мне довольно дерьмовой.
Вырываясь из ее хватки во второй раз за последние полчаса, я стараюсь не слишком сосредотачиваться на том факте, что все еще чувствую отпечатки ее пальцев на своей коже, даже после того как девушка перестала прикасаться ко мне.
Делая глубокий, очищающий вдох, я ныряю под предупредительную ленту, отделяющую широкую публику от места преступления — вот только, очевидно, что эта широкая публика — группа разгневанных, богобоязненных женщин.
— Мам, — рычу я, не в силах скрыть свое раздражение. — Какого черта ты здесь делаешь?
Она резко поворачивается ко мне, почти ударяя меня локтем в лицо. Следом за ней поворачивается и женщина рядом с ней, и через мгновение я понимаю, что это Дейзи; на ней леггинсы и огромная толстовка с капюшоном Университета штата Мэн, которая, как я знаю, принадлежит ее мужу.
Малыш Чарли болтается в переноске, пристегнутой к ее груди, моргает своими большими глазами лани и хлопает ручками, на голову надвинута вязаная шапочка.