Я сосредотачиваюсь на этом месте, ожидая чего-то еще — чтобы Пол показал свое лицо, направил на них винтовку, что угодно, — но момент не наступает.
Через несколько долгих минут мое раздражение достигает пика, и я топаю прочь, когда Алекс спрашивает Дейзи, видела ли она что-нибудь необычное, когда прибыла на место происшествия.
Большую часть дней она даже не может вспомнить, что нужно надеть носки, ее мозг полностью занят Чарли. Но попросите ее рассказать о месте преступления…
Я чувствую присутствие Слоан у себя за спиной, когда направляюсь к матери; она молча следует за мной, и это затягивает открытую рану в моем сердце, как будто пытаясь остановить кровотечение.
Когда возвращаюсь в толпу, офицер Клепски отводит мою мать в сторону; ее лицо покраснело еще больше, на глазах выступили слезы, и она тычет пальцем ему в грудь.
— Ма, — говорю я, беспокойство обвивает мои конечности, как виноградные лозы. Тычок пальцем — это один шаг от того, что здешние офицеры определенно сочли бы нападением, и я не хочу добавлять это к своему списку вещей, с которыми нужно иметь дело прямо сейчас.
— Линкольн, дорогой. Не мог бы ты сказать мистеру Клепски, что я не отменю свою вечеринку в честь Хэллоуина на следующей неделе? — Она мило улыбается, но в ее улыбке сквозит злоба.
Я колеблюсь, глядя на Слоан. Ежегодные костюмированные вечеринки моей мамы проходят каждый год в ночь на Хэллоуин, и они всегда являются самым популярным событием сезона. Остров Скельм закрывает целую улицу в честь того, что она дала людям безопасный способ отпраздновать праздник, и все сходят с ума от ее яблочно-арахисового грильяжа.
Со всем остальным происходящим вокруг, я даже не думал о вечеринке, но теперь, когда мама упомянула об этом, у меня скручивает живот от дурного предчувствия.
Клепски вздыхает, закатывая глаза.
— Миссис Портер, четверых ваших хороших друзей убили. Это дамы, с которыми вы вращались в тесном кругу. Мы просто пытаемся присматривать за вами.
— Если бы ты поймал этого проклятого убийцу, мне бы не пришлось сидеть и беспокоиться, буду ли я следующей. — Она поворачивается, опускает палец и кладет руки на бедра. Ее щеки и нос покраснели от долгого пребывания на холоде, а волосы растрепались от ветра.
— Мы работаем над этим, мэм, уверяю вас, — говорит Слоан, отстраняясь от меня.
Она делает шаг вперед, выпрямив спину и вздернув подбородок.
Мама хмурится.
— Да? При всем уважении, детектив, но тогда почему никого не арестовали?
ГЛАВА 32
— Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? — спрашиваю я, бросая свой значок на стол капитана Столла и тыча пальцем в центр.
Я в ярости. Чувствую это по тому, как горит мое лицо и дрожат конечности, когда пытаюсь подавить пылающие эмоции, бурлящие в моих венах.
— Видите это, капитан? Это мой значок. И это означает, что я должна быть проинформирована о происходящем до общественности. До новостей.
Этот город сводит меня с ума. И рушит мою репутацию. Я профессионал своего дела, но они мешают соответствовать этому званию. Хотя, если быть честной с самой собой, то не только они виноваты в том, что в расследовании я вела себя как новичок, а не как преданный делу человек.
— Но, детектив...
— Не хочу слышать оправданий. С меня хватит. — Вскидываю руки в воздух. — Клянусь Богом, похоже, вы, ребята, не хотите раскрывать это дело.
Столл усмехается.
— Это смешно.
— О, да? — спрашиваю я, и струйка дурного предчувствия пробирается в мой мозг. — Не хотите объяснить мне, как новости добрались до острова еще до того, как нам сообщили, что произошло еще одно убийство?
Столл качает головой.
— Я не...
Хлопаю руками по столу, столешница вибрирует под моими ладонями.
— Правильно, ты не знаешь. И говорю прямо сейчас, если не начнете работать со мной, я исключу ваш участок из расследования.
— Ты не можешь этого сделать, — огрызается он, его оливковая кожа бледнеет.
Я наклоняюсь вперед, глядя мужчине прямо в глаза.
— Хочешь проверить?
— Carina. — Алекс хватает меня за плечи и тянет назад, затем поглаживает ладонями вверх и вниз по моим рукам, что, я уверена, должно успокаивать. Но каждое движение его пальцев выводит меня из себя еще больше, заставляя мою кожу покалывать, а кровь сильнее закипать в венах.
Я знаю, что не была полностью сосредоточена на этом деле. Что позволила некоторым вещам встать у меня на пути, и позволила людям затуманить мое внимание. Это почти то же самое, как если бы они активно пытались помешать нам раскрыть это дело. И уже одно это заставляет меня нервничать, задаваясь вопросом, не стоит ли нам присмотреться к ним повнимательнее. Следует ли добавить интересующих нас лиц в отдельный список, к которому полиция острова Скельм не имеет доступа.
Тот, в котором написаны и их имена.
Глубоко вздохнув, я зажимаю переносицу, пытаясь унять головную боль, которая пульсирует между моими глазами.
— Я хочу, чтобы привели Пола Дженсена.
— Мы уже работаем над этим.
Приклеиваю улыбку на лицо, стискивая зубы так сильно, что удивляюсь, как не ломаются зубы.
— Что ж, работайте усерднее.
— Carina, — снова пытается успокоить Алекс.
Я поворачиваюсь к нему.
— Как ты можешь быть таким спокойным? Разве не видишь, что они делают все, что в их силах, чтобы помешать расследованию?
Алекс морщится, переводя взгляд с меня на капитана Столла и обратно.
— Извините нас, капитан.
Он обхватывает меня за руку и тащит из кабинета. Я позволяю ему увести себя, слишком занятая попытками медленно сосчитать до десяти, чтобы сдержать свой гнев. Я очень терпеливый человек и требуется много усилий, чтобы вывести меня из себя, но что-то в людях этого города заставляет меня чувствовать себя на пределе — будто одна простая вещь может привести к взрыву.
Алекс тянет меня в угол коридора и поворачивается ко мне лицом, скрестив руки на груди.
Я тяжело выдыхаю.
— Алекс, ну же. Они словно пытаются выставить нас в плохом свете. Я этого не понимаю. Никогда в жизни не имела дела с городом, который требует справедливости, но не желает помогать ее осуществлению.
— Не буду спорить. Эти парни идиоты, мы уже знали это. — Он наклоняет голову. — Но ты не можешь сваливать всю вину на них.
— А на кого? — выплевываю я.
Он морщится.
— Ну же, Carina. Ты была отвлечена, и мы оба это знаем.
Я дергаюсь назад, шок пронзает мою грудь.
— Что это должно означать?
Грустная улыбка подергивается в уголках его рта.
— Ты забываешь, что я тебя знаю. Знаю, каково это, когда ты полностью погружена в дело. И знаю, когда это не так.