— Что он все еще здесь делает?
— Может быть, спросите своего капитана, — предлагаю я, повышая свой голос так, чтобы остальные вокруг нас слышали. — Я здесь так долго, что можно подумать, будто я чертов подозреваемый.
Женщина-офицер поворачивается, показывая высокие скулы и голубые глаза, и приглаживает рукой свой светлый пучок. Кейт Янг, выпускница нашего класса. Она оценивает меня, одаривая извиняющейся улыбкой, и, если бы я не был так раздражен тем, как прошло мое утро, возможно, я бы немного поддался ей.
Было бы так просто улизнуть из участка и трахнуть Кейт в ванной, используя ее собственные наручники, чтобы полностью подчинить моей власти.
Но мне не нужна лишняя головная боль, и я не трахаюсь с копами.
— Это просто протокол, пока они связываются с ближайшими родственниками и берут показания, — говорит Кейт после паузы, ее глаза, наконец, встречаются с моими. — Обычно мы не любим отправлять кого-либо домой, не убедившись, что с ними закончили.
— Вы, вероятно, делали бы свою работу быстрее, если бы не были так озабочены сплетнями. — Я сажусь прямее, расплескивая свой кофе. — Или, по крайней мере, правильными сплетнями. Это место недостаточно велико, чтобы ты так сильно исказил историю. Хотя, это объяснило бы вашу ужасную статистику в записях об арестах.
Клепски усмехается.
— Наши цифры средние. Наравне со стандартами для остальной части страны.
— Вау. — Я направляю на него пластиковый стаканчик. — Держу пари, ты бунтарь в постели.
— Если мы все неправильно поняли, почему бы тебе не объяснить нам, что произошло на самом деле? — спрашивает Кейт, поворачиваясь на стуле. — Не каждый день «морской котик» доставляет мертвое тело.
— Поверь мне, это был не мой выбор.
Два офицера обмениваются взглядами, и я поджимаю губы, молча проклиная себя за то, что сказал это.
Привести Альту Мэй в полицию острова Скельм было вовсе не моим выбором. Оперативник во мне хотел немедленно начать полномасштабное расследование, но Гейб напомнил о юрисдикциях и протоколах, а также о том, с какими проблемами я столкнусь, если начну вмешиваться в это дерьмо.
— Включишь это в свое заявление? — язвительно замечает Клепски, отталкиваясь от стола и подкрадываясь ближе.
Он останавливается передо мной, упираясь руками в пояс, злобная ухмылка застыла на его круглом лице. Вытягиваю ноги, располагая с обеих сторон от него, и еще больше сутулюсь, упираясь руками в таз.
Я как раз собираюсь подтолкнуть его дальше, позлить его еще немного, когда мое имя проносится по участку, словно кожаный хлыст хлеща по моей щеке.
— Линкольн Дин Портер.
Пронзительный, серьезный голос моей матери заглушает общий шум всего остального, заменяя мое раздражение чем-то более тяжелым. Чем-то более постоянным.
Взглянув на распахивающиеся парадные двери, я вижу, как она входит в здание, одетая как эскимоска; яркая вязаная шапочка радужной расцветки надвинута на ее черные волосы, завязанные в пучок на затылке, а ее лицо раскраснелось и стало того же цвета, что и ее малиновый маникюр.
Я вскакиваю на ноги и плечом отталкиваю Клепски в сторону. Он начинает что-то лепетать, рукой тянется к пистолету, прежде чем замечает разницу в росте. Я гораздо выше этого парня, и хотя он, возможно, мелкий придурок, но явно не настолько глуп, чтобы пытаться вступить в бой.
Даже без оружия под рукой я бы прижал его к стене, прежде чем он смог бы снять пистолет с пояса, чтобы прицелиться.
— Ма, — приветствую я, когда она пробегает мимо стойки регистрации, пухлые пальцы сжимают воротник ее пальто из искусственного меха. — Что ты здесь делаешь?
— Думаешь, они могут взять моего мальчика под стражу, не сказав мне об этом? — огрызается она, сразу же протягивая руку, чтобы обхватить мою челюсть.
Я слегка наклоняюсь, хотя она ненамного ниже меня, и та целует меня в обе стороны лица. Затем шлепает меня по щеке.
— Ай. — Я держусь за щеку, когда легкое жжение проходит по ней, выпрямляя мой позвоночник. — Какого черта это было?
— Как ты посмел не использовать свой единственный телефонный звонок для меня?
— Мой единственный... мам, не было никакого звонка.
— О, боже. Еще хуже! — Повернувшись к офицеру рядом со мной, она расправляет плечи и тычет красным ногтем ему в грудь. — Вы, ребята, понимаете, что отказывать моему сыну в телефонном звонке противоречит нашим гражданским правам как американских граждан, верно? Этот мальчик — чертов герой, и вот как вы с ним обращаетесь? Я позвоню Элу Шарптону4!
Смешки наполняют комнату, колеса правосудия скрежещут до полной остановки, когда вспышка моей матери поглощает все внимание. Я протягиваю руку вперед, обхватываю ее за палец и осторожно оттаскиваю от офицера.
— Ма, — говорю я, подводя ее к моему пластиковому стулу в углу. — Честно, я в порядке. Не знаю, почему тебе вообще кто-то позвонил.
Она фыркает, стряхивая мою руку, и натягивает пальто ближе к подбородку.
— Они не звонили. Габриэль позвонил, чтобы сообщить нам, что произошло. Я просто надеялась, что причина, по которой ты не позвонил своей сестре, чтобы извиниться за то, что солгал ей, заключалась в том, что тебя незаконно задержали.
Я провожу рукой по лицу, когда мама плюхается в кресло. Оглядываясь через плечо, поднимаю бровь на входную дверь, как будто Дейзи может появиться из воздуха, если буду смотреть достаточно долго.
— Ее здесь нет. — Мама смахивает пушинку со своего колена, перекрещивая ноги в белых кроссовках.
— Говоришь это, чтобы заманить меня в чувство ложной безопасности, чтобы, когда мы уйдем, она могла напасть на меня?
Усмехнувшись, мама качает головой.
— Нет, она осталась с Чарли. Хотя думаю, что Габриэль получит по ушам, когда отправится домой. И ты тоже, когда увидишь ее в следующий раз.
Я сажусь рядом с ней, протягиваю руку, чтобы похлопать ее по колену через темные джинсовые брюки, которые на ней надеты. Ее губы дрожат, когда она окидывает взглядом помещение, и я задаюсь вопросом, насколько тяжело ей снова оказаться здесь так скоро после смерти моего отца.
Воздух здесь кажется ей таким же удушливым, как и мне?
Восемь месяцев назад мы сидели в коридоре, пока Гейб рассказывал нам об автомобильной аварии. Он сказал, что аневризма головного мозга заставила отца съехать с дороги. Никто ничего не мог сделать.
Не помогло и то, что после того как прохожий позвонил в 911, он пробыл на дне обрыва целых полчаса.
И, разумеется, спасатели с острова Скельм ничего не смогли бы сделать.
— Я просто не могу в это поверить. Альта Мэй была одной из моих лучших подруг.
— Она была хорошей леди.
— Самой лучшей. Может быть, даже слишком хорошей. Может быть, именно это и сделало ее мишенью. — Я не отвечаю, хотя и хочу отметить, что мы не знаем, была ли она целью. Хотя слова, вырезанные у нее на животе, вряд ли казались случайными. — Как ты держишься?