Поможет любым неразрешенным чувствам раствориться в пыли.
— Карузо, — раздается голос из дверного проема. — Тебя сержант зовет.
Алекс оборачивается, отмахиваясь от него.
— Да, да. Скажи ему, что я буду через секунду.
Он поворачивается назад, пальцами еще раз сжимает мой подбородок, прежде чем отступить на шаг.
— Я люблю тебя, Морган, какой бы, черт возьми, ни была твоя фамилия. Обещай не забывать меня.
Мои глаза горят, и я заставляю себя улыбнуться сквозь печаль.
— Ни за что на свете.
— Даже если камень ударит тебя по затылку? — Его бровь приподнимается.
Я издаю смешок, руками упираясь в бедра.
— Боже, ты такой неэтичный.
Подмигивая, он начинает пятиться назад.
— Увидимся, когда увидимся.
А потом он исчезает в здании.
Долгое время я стою на месте, уставившись на двери участка, пока у меня не немеет нос и не начинают болеть ноги; я была уверена, что проведу там самый большой отрезок своей жизни.
Это горько-сладко, но я не могу найти в себе силы слишком грустить.
В конце концов, остров Скельм всегда был моим домом.
Я просто забыла об этом на некоторое время.
Два часа спустя я возвращаюсь на остров, и меня охватывает чувство покоя, когда проезжаю по главной дороге города, затем бар Пити и закусочную, где работает официанткой Дейзи.
Средства массовой информации наконец разошлись, оставив после себя спокойную атмосферу, гораздо менее хаотичную, чем когда впервые появилась новость о том, что Гейб — Жнец Судьбы.
Я не была здесь две недели. Убедившись, что Гейб останется взаперти до суда, я вернулась в Портленд, чтобы закончить дела. И мельком подумала о том, чтобы навестить своих родителей, пока была там, но… еще нет. Может быть, когда-нибудь.
После долгой терапии.
Волнение заставляет меня нервничать и выстукивать нервный ритм пальцами на руле. Я не говорила Линкольну, что возвращаюсь, и он понятия не имеет, что я решила остаться.
Не быть с ним последние две недели было трудно.
Я никогда не знала, каково это — иметь вторую половинку; тосковать по кому-то, когда его нет рядом. Кого-то, с кем можно разделить маленькие моменты, случайные мысли и захватывающие подвиги.
Но с Линком я хочу всего этого.
Я просто надеюсь, что он серьезно хотел, чтобы я осталась.
Мой телефон звонит на центральной консоли, и я смотрю на экран, когда останавливаюсь на красный свет.
Летти: Он только что вышел из моего дома, дорогая. Пришлось угрожать телесными повреждениями, чтобы заставить его уйти, упрямая задница.
Я улыбаюсь, представляя, как это, наверное, было трудно. С тех пор как Гейба арестовали, Линкольн постоянно жил в доме своего детства, не желая расставаться с сестрой.
По крайней мере, так он говорит. Но я чувствую и его боль. И хотя не знаю, что сказать или как это исправить, я рада, что могу стоять у него за спиной и помогать поддерживать его, когда тяжесть горя заставляет его спотыкаться.
Желание поехать прямо к нему домой очень сильно, но есть еще одно место, куда мне нужно сначала заехать.
Маяк.
Нервы бегут по моим венам, желудок сжимается, когда я спускаюсь по знакомому гравию, проезжая весь путь, пока не оказываюсь прямо рядом с дверью коттеджа.
Я не приходила сюда раньше, и, может быть, это дерьмово с моей стороны, но мысль о встрече с ним… это тяжело.
Часть меня боится, что он будет ожидать от меня того, кем я не являюсь. Кем-то, кем я больше не являюсь.
Выключаю двигатель своей «Хонды» и медленно выхожу из машины, уставившись на входную дверь и перебирая пальцами ключи. Мои внутренности скручиваются от беспокойства, когда я подхожу к двери и стучу, дерево шершавое под моими костяшками пальцев.
Тишина.
Стучу снова, покачиваясь на каблуках, пытаясь сохранить хоть немного тепла в костях, пока стою на холоде.
Еще через несколько минут разочарование свинцовым грузом ложится мне на грудь, и я поворачиваюсь, чтобы уйти.
«Может быть, в другой раз».
Я почти возвращаюсь к своей машине, когда вижу вдалеке фигуру, идущую по дорожке, а затем по камням и траве, которые отделяют башню маяка от коттеджа.
Когда человек приближается, я понимаю, что это он.
Пол Дженсен.
Мой отец.
Я засовываю руки в задние карманы, мое сердце колотится неровным ритмом в груди, когда он замечает меня и меняет направление, двигаясь медленными и не уверенными шагами, пока не оказывается в нескольких метрах от меня.
Пару мгновений мы оба просто смотрим.
Открываю рот, чтобы заговорить, но закрываю его, когда понимаю, что понятия не имею, что сказать. Правда в том, что, несмотря на то, что я биологически принадлежу ему, я его не помню.
И не уверена, что когда-нибудь смогу вспомнить.
Его уши порозовели от холода, и легкая улыбка приподнимает уголки его рта, белые волосы скользят по подбородку на ветру.
— Ну, черт возьми. Самое время тебе приехать сюда.
Тепло разливается по моей груди.
— Я не была уверена, захочешь ли ты меня видеть.
— Ах. — Он кивает головой, делая несколько шагов ближе. — Я ждал восемнадцать лет, чтобы увидеть тебя.
Я жую внутреннюю сторону щеки, пока кожа не лопается.
— Я не помню. Я... мне жаль. Я бы хотела этого, — выпаливаю я, мое лицо краснеет.
Пол снова кивает, оценивающе смотря на меня.
— Ну, — начинает он, поднимая руку, чтобы потереть свою заросшую челюсть. — Давай не будем об этом беспокоиться. Я бы предпочел узнать, кто ты сейчас.
Облегчение проходит через меня, поднимаясь к горлу.
— Думаю, мне бы это понравилось.
Он поворачивается, бросая взгляд на коттедж, прежде чем снова посмотреть на меня.
— Хочешь войти?
Я следую за его взглядом, но мысль о том, чтобы войти в дом моего детства, вызывает панику.
— Да, но я... — С силой сжимаю кольцо с ключами, заставляя металл звенеть, когда они лязгают друг о друга.
— Слишком много? — Он наклоняет голову.
— Это просто немного ошеломляет. — Я морщусь, когда говорю это. — Мне жаль.
Пол поднимает руку, отмахиваясь от меня.
— Прекрати, Морган. Тебе не за что извиняться. Абсолютно не за что, понимаешь?
Я сглатываю, движение царапает мне горло, и я киваю.
— Может быть, мы можем попробовать еще раз завтра?
Улыбка расползается по его лицу, его белые зубы сверкают, глаза сияют глянцевым блеском.
— Мне бы очень этого хотелось.
В ту секунду, когда я въезжаю на подъездную дорожку Линкольна, его входная дверь распахивается, его широкая фигура заполняет дверной проем. Жар вспыхивает глубоко в моем животе, когда я смотрю на него, его черно-серая фланелевая рубашка закатана до локтей, демонстрируя татуировки, украшающие его предплечья, его руки сжимают верхнюю часть рамы. Его черные волосы немного длиннее, чем обычно, прядь падает на глаза, зеленые глаза сверкают, когда мужчина смотрит на меня.