Бычиться, я не стал, потому что сержант мне почему-то сразу понравился. Наверное, за два года он повидал здесь много разных погон и молодого лейтенанта считал себе равным. Моя догадка впоследствии подтвердилась, Андрей Резанов (так его звали) оказался очень симпатичным человеком, через неделю он уехал в школу прапорщиков, а, вернувшись, служил у нас в бригаде. Так или иначе, но первым про себя стал рассказывать я. Выслушав, сержант сказал мне, что я попал правильно (отпала последняя надежда), в бригаде сейчас никого нет, все в командировках, комбриг будет в понедельник, из начальства имеется только один пом. начальника штаба майор Пугачев. Евгений Михайлович Пугачев, в отличие от самозванца, роста был маленького. Его серые глаза смотрели куда угодно, только не на меня. Он разрешил мне быть свободным до понедельника. Расспрашивать его о том, где мне сегодня ночевать, не хотелось, в конце нашего разговора я стал сомневаться, видел ли он меня вообще, и, получив разрешение, я вышел из кабинета.
Мой опыт подсказывал мне, что ничего путного про мой будущий ночлег он не расскажет. Сержант в этом отношении выглядел куда более убедительно. Так оно и оказалось. За полчаса я узнал, где мне ночевать, куда мне можно ходить, куда ходить не стоило и куда вообще ни ногой.
Я отправился на центральную улицу города, она находилась прямо за углом нашего здания, в десяти минутах ходьбы, по ней я должен был встретить гостиницу "Уссурийск". Именовалась эта улица — улицей Некрасова Н.А. Для небольших городов именовать центральную улицу именем поэта, а не вождя, было, как мне казалось, некоторой вольницей. Она была довольно просторной улицей, с двух полосным движением, застроенной преимущественно зданиями сталинской постройки. Улица Ленина в Уссурийске, конечно, была, но она находилась в стороне, поближе к новостройкам. Через указанное время я увидел новое 9-ти этажное здание гостиницы, к которой одноэтажным застекленным крылом примыкал ресторан. Гостиница находилась на площади, рядом располагался райком и исполком, памятник Ленину, цветники и клумбы, напротив, через дорогу стоял кинотеатр "Уссури". Это был центр города и назывался он площадь Ленина.
Администратор без всяких разговоров поселила меня на 9-том этаже, в одноместном номере, сказав на прощание, что вода будет с 23 до 24, ресторан откроется после семи вечера. Поселившись в номере, я первым делом вышел на лоджию (хорошо, что хоть она открывалась сразу) и стал рассматривать город. Предо мной простиралось море пятиэтажек, в котором отдельными островками возвышались высотными здания. Огромное количество труб плавало в этом море, создавалось впечатление, что рядом с каждым домом стояла котельная. Ни рек, ни озер, ни в городе, ни за городом.
Вернулся в номер, лег на кровать и стал смотреть в потолок. Итак, пятница, вечер. Два дня назад я был за 12000 км, с родителями, женой, тещей, в городе, где воды хоть отбавляй и труб вполовину меньше. Позади, осталось родное училище, свадьба, свадебное путешествие по Армении и Грузии с завершающим 5-ти — дневным отдыхом на море, в Цихисдири. Сейчас Уссурийск, гостиничный номер, никого из родных и близких рядом, жена приедет, когда я получу какой-нибудь угол, впереди суббота и воскресенье, а потом В\Ч 63574, которая со всеми казармами, складами и автопарками убирается на одном этаже. Непривычно.
Я знал, что многие из нашей роты едут в ДальВО, но, кто, куда и кто сейчас в Уссурийске не известно, так что в ресторан мне придется идти одному. Радости от одиночества я тогда еще не испытывал, поскольку только месяц назад окончил училище, где все свое бытие в течение 4-ех лет я делил с взводом, не считая редких одиноких увольнительных. Пришла мысль поужинать в номере и завалиться спать, впечатлений за день хватило, но испугался, что и вовсе не усну. Так я доразмышлялся до 8-ми вечера и решил, что надо идти, не своих, так чужих встречу, надо же знакомится.
Еще в лифте я услышал печальный мотив песни " Старинные часы", Часы над входом в ресторан показывали 20.30. Поглядев через застекленные стены, я увидел, что ресторан был полон народа.
— Предаваться меланхолии надо вовремя — пришла мне в голову мысль — теперь опять в поисках места по залу рыскать.
Миновав швейцара, который искал меня глазами в надежде оказать платную услугу, я вошел в зал. Свободные места располагались отдельными вкраплениями, но компании по соседству меня не устраивали. “Внутренний" голос" подсказывал мне не подсаживаться в общество одних женщин, преклонного возраста, одних мужчин и тем паче в общество лиц кавказской национальности. Надо искать что-то похожее на себя. Пройдя до конца зала, прямо перед оркестром, я уперся взглядом в Сашку Мурашова — командира отделения в моем взводе. Он что-то с жаром доказывал сидевшему напротив Шуре Гурьину, тоже с нашей роты, только с первого взвода. Меня они не видели и продолжали орать друг на друга, по-другому это не назовешь. Рядом с ними, за столом сидела компания из двух пар, которые общались между собой таким же способом.