[В дневниковых записях Веры Николаевны перерыв до мая. Делаю выписки из конспекта Бунина:]
10.3.
«Зеленая Лампа».
11.3.
Завтрак в Латинском квартале.
12.3.
У Ага и у Куприна.
14.3.
Ужин в еврейском ресторане.
15. 3.
Бал писателей.
17.3.
Юбилей Барятинского. «Москва».
18.3.
Чешск. ресторан […]
19.3.
Евр[ейский] ресторан и синема.
22.3.
«Викинг». Обед у Зайцевых.
24. 3.
Обед у Цетлиных.
25.3.
Чай у Тэффи. Вечер у Юшкевича.
29. 3.
Обед у Прюнье.
1.4.
Обед у Михайловых. С ними в синема.
5.4.
Отъезд из Парижа. В 5 ч. вечера остановка в Дижоне, отель «La Cloche».
6.4.
В час дня из Дижона. Пересадка в Лионе на Гренобль. В 8 вечера Гр. Ночевка там.
7.4.
В полдень из Гренобля на Digne-Nice. В 5 вечера Auban. В 6 пересадка на Digne. Ночь в Digne. Легли в час. Встали в 5.
8.4.
В 6 утра из Digne. […] В 6 вечера в Ментоне, Hotel du Parc.
13.4.
Ходили на вынос Плащаницы. Наша Страстная.
[Из дневника Веры Николаевны:]
1/14 мая 1928 г.
Давно я не писала по-настоящему дневник. Я могу это делать только, когда я сравнительно спокойна. Внутренний дневник мне писать трудно, как-то стыдно. Легче и приятнее описывать внешнюю жизнь, заносить разные события, встречи.
5 день мы в Грассе. Все уже устроилось и все жаждем начать работать. […] Мы все устали от кочевой жизни, клонит в сон, особенно Галину.
Ян очень мил, нежен, весел. Он сказал, что завтра сядет заниматься, а как придет книжка «Совр. Зап.», так примется за Арсеньева. «Это не значит, что я сейчас же буду писать. Может быть, месяц промучаюсь, нужно все обломать, выбрать, просеять». […]
16 мая.
Дождь, грязь. После обеда пошли с Яном в город и вдруг Марк Александрович [Алданов. — М. Г.]. Очень обрадовались. […] За чаем спорили. Ил. Ис. [Фондаминский. — М. Г.] доказывал, что победить большевиков можно лишь духовной силой. […] Алданов считает, что большевизм держится на чека и может быть свергнут двумя путями: или «дворцовым переворотом» или войной. […] Он находит, что революция произошла только потому, что была война. […]
Ил. Ис. считает, что война войной. […] что избежать революцию можно было бы только в том случае, если бы была дарована конституция Александром II.
Ян не согласился — все равно, не удовольствовались бы. Может быть, если бы дал Александр I — тогда дело иное. Ведь с Радищевым6 началось неприятие, вернее, критика. […]
К сожалению, М. Ал. по своей ненужной щепетильности, стал торопиться на автобус. Мы повели его верхом. Но на природу, по словам Яна, он, как чеховский кучер, смотрит свысока. […]
18 мая.
[…] Сегодня юбилей С. В. Яблоновского. Вчера спор, можно ли устраивать подобные юбилеи. Ил. Ис. возмущен: «Чин жизни нарушен». Глупо, конечно, что печатается «Под председ. ак. Бунина». Но я нахожу, что всякий человек может справлять свой юбилей. И никакого чина здесь не нарушено. […]
27/14 мая.
Сейчас за кофе. Опять разговор о Степуне. Илис: Читаю К. К. Арсеньева. Как его почитали, а он гораздо бледнее Степуна. […] Я горжусь тем, что это я открыл Степуна. Мы познакомились в 18-ом году, его почти никто не знал. И когда он приехал сюда, я сразу схватился за него. А как его боялись в редакции. Говорили — кто его знает, то ли монархист, то ли еще кто другой. И как трудно было убедить, что нужно искать людей. Не понимают, как составляется всякое общественное течение. Напр. славянофильское — был Хомяков и обосновал настроение этой группы, это как мотор. […]
Я: Завидую вам, что вы знаете, что нужно в данный момент. Абсолютной истины нет, и история только и делается людьми, которые знают «истину».
Ил Ис: Да, это правда. […] Сейчас мне кажется, что правильный путь это духовно-национально-социалистический. […]
Я думаю, что у Илиса социализм тоже не на первом месте. Но верно ли он все чувствует? Не упускает ли чего?
11 июня.
[…] Ян все крутится, все никак не усядется. Но, кажется, вот-вот он погрузится в Арсеньева. Сегодня он весь день убирался. […]
[В конспекте И. А. Бунина значится: 14. 6. Начал третью книгу «Ж. А.», 21. 6. Приехал Зайцев.]
6/7 [июля].
Ночь. Опять не спится. Третий час. […] Равнодушие Яна убивает меня, а в претензии быть на него нельзя, он сейчас сам в смятении. Не может работать, ездит купаться, устает, плохо спит, волнуется. Ждет с нетерпением Рощина. Ему кажется, что как он приедет, то все наладится, а он, как на грех, обманул. […]
Ян спросил Берберову: — Ну, а как мэтр? И она совершенно серьезно ответила: «Мэтр и т. д.».
16/17 [июля].
Ночь. Опять третий час, и опять не сплю. […] Сегодня были у З. Н. [Гиппиус. — М. Г.] К счастью, а deux с ней была недолго, потому никаких неприятных сплетен не слыхала. […] Борис [Зайцев. — М. Г.] дважды оборвал Зин. Ник. Он это умеет, но все же это его взволновало.
1 августа.
[…] Уехал Зайцев. Немного грустно. […] В Зайцеве есть светлость, понимание чего-то нужного, чувство правильности своего пути — это великое счастье. Религиозность — его опора и защита некая от собственной плоти. […] Ему здесь было «хорошо, как дома». Конечно, наш «Монастырь муз» ему подходит, есть и устав, есть и удовольствия, и правильный образ жизни, и возможность писать спокойно, и полная душевная свобода.
Прочла «Афон» в книге, прочла о нем рецензию и нахожу, что никто по-настоящему не оценил эту редкую книгу. […]
2 августа.
Очень беспокоит Ян — тих, кроток, подавлен. Устал, беспокоит сердце. Он не может работать, отчего очень страдает и, как всегда, ему кажется, что хуже с ним не бывало. […]
Денег осталось совсем на донышке. Если завтра не пришлют чехи — дело плохо. […]
5 августа.
[…] Ездили в Торан к Мережковским. Они живут в замке, существующем с 1525 года. Комнаты с толстыми стенами, амбразуры окон величиной с комнату в новых домах. Воздух там живительный, мы прямо отдохнули от жары.
29 августа.
[…] Ян чувствует себя плохо. Встал и опять лег спать. Он оставил на несколько дней «Арсеньева» и начал о Толстом для «Посл. Н[овостей]».
3 сентября.
На днях у нас был Белич. Первое впечатление — русский молодой профессор, но приглядевшись, видишь, что он постарше, а главное — энергия и темперамент у него не русские, а если и бывает такая энергия у русских, то редко у профессоров, а скорее у инженеров. Русских он знает, но писателей — мало. Главная его забота и интерес — журнал и книгоиздательство. Съезд7 его мало интересует, хотя он и будет его открывать.
Он долго и подробно рассказывал о том, что сербы сделали для русских: 1) не дали умереть с голоду, 2) поставили на ноги, 3) открыли школы, теперь хотят основать журнал, устроить книгоиздательство. Деньги есть. Белич хочет, чтобы журнал был самым лучшим, самым интересным. Наметил редакторов: Мережковского, Бунина и Струве, который будет жить в Белграде и фактически и технически руководить журналом. Ян отказался от редакторства: и некогда, и, по его мнению, втроем это делать невозможно, да и взгляды литературные диаметрально противоположные. Уж лучше пусть будет редактором один Струве. Потом обсуждался вопрос о том, пойдут ли к Струве писатели. Ян думает, что пойдут, если не будет политики. Белич говорит, что статьи будут только литературные и научно-культурного типа.