28 мая.
[…] Ян чувствует себя отчаянно — тошнит, никакого аппетита.
31 мая.
[…] «Не думал, что придется так тяжело умирать».
4 июня.
[…] Ян сидел за столом. После воспаления легкого он в первый раз сел в кресло. […]
8 июня.
С утра волнение — ждут морителей блох и клопов. […] Ян категорически заявил, что никуда не пойдет и не пустит к себе. Согласились в его комнате сделать легкую дезинфекцию — только протерли пол.
10 июня.
Ночь была ужасная.
Пришло «Новоселье»1. Ян прочел Тэффи. «Ничего не понимаю, так она не писала». […] Просмотрел Бахрака о поэтах — «Присманова оригинальный поэт…»
11 июня.
Ночью прочел «Русскую повесть» Зурова. — «Рассказ хороший, некоторые страницы превосходны… Варшавский талантлив, но уж очень до одури подробен».
15 июня.
[…] Ян спал до пяти. Немного поел. — «У меня жар». Лоб горячий. Т® 38®.
16 июня.
Очень слаб. Съел ветчины. Второй раз пенициллин.
20 июня.
Ян чувствует себя убийственно.
29 июня.
День нашего отъезда. […]
30 июня.
Встретили К [неразб. — М. Г.], Леня с креслом на колесах и Жиров. […] Стол ломился. Мы хорошо закусили. Ян сидел за столом и рассказывал. В 5 ч. был Зернов. Посоветовал исследовать мочу на белок и бактерии. […]
1 июля.
[…] анализ мочи прекрасный. А в легких хрипы. Предложил американский пенициллин за 1800 фр. Ян согласился.
13 июля.
[…] Подсчитали, сколько стоят доктора, анализы, аптеки и уколы за две недели — 8.700. Беспокоюсь, как проживем август.
8 августа.
[…] промывание пузыря. […]
13 августа.
Лежит с зондом, целая канализация.
19 августа.
Получила 15000 от М. А. Алданова. […]
22 августа.
В 4 ч Симков. Промывал пузырь. Неожиданно пришел Аитов, затем Беляев. Все трое находят, что операция необходима, как и переливание крови. […] медлить не следует, может быть катарр пузыря.
23 августа.
[…] Об операции и слышать не хочет.
27 августа.
[…] Был доктор Дюфур. Немедленно в госпиталь. […] у меня почти не было денег. Кодрянские дали взаймы 30000 фр.
28 августа.
Приезд в клинику. […] Здесь хорошо. Тишина.
31 августа.
Сильнейшие боли, почти до крика. […] готовят к операции. Морфий. […]
1 сентября.
[…] Дюфур пришел в 6. Сказал, что операцию сделает 4-ого сентября.
4 сентября.
Повезли без четверти девять. Ян был молодцом. Ночь провел лучше предыдущей. На операцию поехал сидя. Проявил присутствие духа. Говорит, что боли были нестерпимые.
5 сентября.
[…] Был Дюфур. Остался доволен.
9 сентября.
[…] Прислали 6 экз. «Воспоминаний» Яна. Ян читает. […] чувствует себя ужасно. […] все спит. […] мечется.
10 сентября.
[…] 3 раза пенициллин.
12 сентября.
Звонила Павловскому, дает 25000 фр., звонила Бененсон — дают 10000. Теперь у нас долг в 100 тысяч. […]
14 сентября.
[…] Звонок от Рогнедова, завтра привезет 80000 франков. Какое счастье!
15 сентября.
Был Рогнедов. Вместо 80000 дал 40000. […]
16 сентября.
[…] Спросила Дюфура, сколько мы ему должны. — Операция была очень трудная, но вы дайте, сколько хотите. Я всегда так говорю с русскими.
17 сентября.
[…] Первый раз Ян поел, как следует. […]
20 сентября.
Назначено наше возвращение домой. […]
1951
7 янв./25 дек.
В пятидесятом году я писала мало, особенно последние месяцы. Вообще вести дневник при моей жизни трудно. Буду делать короткие записи.
Приехал М. А. [Алданов. — М. Г.]. Вчера был вместе с Полонскими, провели с нами сочельник.
Было невесело. Думаю, что Ян поразил их своей инвалидностью. Уже 15 дней у него плеврит. […]
У Лени вчера был Андреев1, вид очень русский. Много рассказывал, но я мало могла его слушать. Сейчас он в Лондоне [Кембридже. — М. Г.] профессором. 2 г. 3 м. сидел в Праге в советской тюрьме. Какая-то сказка. Говорит, что среди русских, даже НКВДистов, много человечности.
[Без даты.]
Скончалась Н. А. Рахманинова.
Ян сегодня не отпускал меня: вспоминал болезнь матери в Огневке. Отца. Евгения. Машу. Всю их жизнь. […] Рассказывал, как ездил с мужиком за доктором за 25 верст, и как Яков все соскакивал с телеги и шел рядом.
25/12 января.
[…] Пришло разрешение на телефон. […] Утешительное письмо от Мазуровой. Обещает помогать.
1 февраля.
Ян с воскресенья в ужасном состоянии. […]
На «Зимний Дворец»2 у нас 110000 фр. Нужно еще в полтора раза больше. Помоги Бог.
16 февраля.
[…] Ян проснулся в час. Настроение лучше. Поел. Читает газеты. […]
22 апреля.
[…] Завтра 44 года, как мы пустились в путь с Яном. […]
11 июля.
Ян очень слабеет. […] Чтобы встать с постели тратит на сборы часа 2–3. Кроток. Смирился с болезнью, внешне во всяком случае.
16 августа.
[…] Паша [Мельгунова. — М. Г.] опять наклеветала на Яна: «вел переговоры с Советами об издании полного собрания сочинений». Как раз наоборот — все сделал, чтобы его произведения не были изданы в России у большевиков.[…]
О возвращении нашем в Россию не могло быть никаких переговоров, т. к. мы ни в коем случае туда и не думали ехать. Были предложения, уговоры, на которые даже серьезно не отвечали, так они были нелепы при отношении к большевикам, какое было и есть у Яна. Если с кем и виделся и разговаривал, то по двум причинам — как бы добиться аннулирования издания и, конечно, из интереса чисто писательского — что это за люди. […] Вчера Ян задыхался часа 3 сряду. Я от него не отходила.
30 августа.
[…] Ян задыхается, а я смотрю и ничем помочь не могу. […]
Не могу успокоиться относительно клеветы Паши Мельгуновой. Даже Симонов не уговаривал, понимая, что Ян в иных настроениях. […] Расстраивает и медленность работы Лени. Не знаю, когда кончит «Зимний Дворец». Не знаю, сколько будет стоить печатание. […]
9 сентября.
Пришло письмо от В. Александровой. Чеховский дом решил все книги выпускать по новой орфографии. […] Ян решился отказаться. Часто бывает в каком-то бессилии.
Скончался внезапно Г. П. Федотов3. […] Он был талантлив и с ним связана целая эпоха жизни.
12 октября.
Ян очень ослабел. […] Он растерян внутренне.
13 октября.
[…] Слава Богу, Яну лучше, хотя он еще какой-то безучастный, все молчит. Тих, подавлен.
[В черной коленкоровой тетрадке на первой странице дрожащей рукой, почерком Ив. А. Бунина, написано:
Дай тебе, Господи, еще много лет и здоровья, драгоценная моя!
1/14 Октября 1951 г. Париж.
Ив. Бунин.]
1/14 октября. Покров.