— Он убил её?
Рулз стискивает зубы.
— Он поклялся мне, что выполнил.
— Но он мог солгать.
— Невозможно. Джек знает, что поставлено на карту.
— Что именно?
Рулз резко вдыхает, задерживая дыхание.
— Если я упаду, он утонет.
— Ты держишь его в кулаке, — понимаю я.
— И мой кулак гораздо крепче твоего, — говорит он, кивая на руку, в которой сжимаю его член.
Я едва шевелю запястьем, просто ради того, чтобы подразнить.
— Шэрон… — Рулз тяжело дышит.
«Я ненавижу его».
Сложно сопротивляться тому, как он скользит языком по моему имени. Невыносимо то напряжение в животе, которое вызывает его голос. Мне трудно ощущать ту пустоту, которая осталась внутри меня после ночи, когда он завладел моим телом и душой.
Я перестаю двигать рукой.
Мы оба тяжело дышим, словно пробежали марафон. С запрокинутой головой и полузакрыв глаза — Рулз — прекрасный гимн греху. Я ощущаю, как его желание пульсирует между моих пальцев. Он едва заметно двигает тазом, призывая меня прикасаться к нему.
Я отстраняюсь, напуганная тем, что чувствую.
— Тебе нужно двигаться дальше, — говорит на выдохе он. — Если будешь упорно искать правду, то в итоге навредишь себе.
Горький смех поднимается в моём горле.
— Похоже, ты уверен в том, что говоришь.
— Потому что я знаю, что это так.
— Твой отец не совершал самоубийства, так?
Я вижу замешательство в его глазах. Рулз не ожидал, что я так глубоко копну в его жизни.
По правде в этом не было необходимости.
Но я ничего не могла с этим поделать.
В ночь убийства именно Рулз нашёл тело своего отца. Полиция быстро закрыла дело, квалифицировав как самоубийство, но он не поверил. Рулз нанял частного детектива, чтобы тот следил за его матерью. Через несколько недель он его уволил. Рулз ушёл из дома и больше никогда не хотел ни слышать, ни видеть её. Из рапорта, когда его отец застрелился, дома никого не было.
Кроме неё.
— Ты не перевернул страницу. Ты просто перестал искать того, кто убил твоего отца.
Рулз в ярости. Но он контролирует себя.
Пугающий.
— Может, я не хочу знать, кто это сделал.
— А может, ты уже знаешь.
Он сжимает челюсти. Я вижу, как вздымается его грудь, напрягаясь, чтобы вобрать в себя как можно больше воздуха.
— Забудь о своей сестре.
Хотя его тон суров, это не приказ.
Прозвучала просьба.
Его просьба.
У меня перехватывает дыхание в горле.
После того как ответил на мой вопрос, он мог попросить меня о чём угодно: отдать ему душу, тело, сердце. Уйти из его жизни навсегда или трахать до потери сил. Вместо этого Рулз использовал силу, которую я вложила ему в руки, для меня. Это не первый раз, когда Рулз удивляет меня. Он сделал это и когда солгал мне, взяв на себя вину за смерть моей сестры. Он знал, что мне нужно кого-то ненавидеть, и потакал мне.
Не вставая с его колен, я отворачиваюсь от него. Мне нужен воздух, но также я хочу чувствовать его рядом. Я не могу дышать: сердце бьётся так быстро, что в груди становится больно.
Но я догадываюсь, что происходит.
Что он делает.
— Ты коварный, — шепчу я.
Он наклоняет голову в сторону, смягчая свой взгляд.
— Да, детка. Я коварный, порочный, иногда даже чудовищный. Я убил человека теми же руками, которыми сейчас хотел бы ласкать твоё тело. Я трахал женщину, которая была мне безразлична, потому что не мог найти ту, кого действительно хотел. Я не спал ночами, думая о том, что сделаю с тобой, как только ты вернёшься ко мне, потому что я знал, — ты вернёшься.
Я испытываю странное чувство; как будто я в опасности.
Как только его губы растягиваются в улыбке, оно становится ещё сильнее.
— Ты хотел, чтобы я нашла тебя, — внезапно понимаю я. — Потому что ты не мог найти меня; вот почему ты вышел один из Rules Corporation. Я могла убить тебя…
— Я нужен тебе больше живой, чем мёртвый, поверь мне.
— Почему?
— Потому что я знаю, как усмирить весь гнев, который ты носишь в себе.
Его пальцы сжимают моё бедро. Этого не должно происходить, ведь он связан. И всё же его рука — большая и тёплая, — на моём теле. Я не успеваю отстраниться, Рулз хватает меня за плечо и переворачивает так, что я лежу у него на коленях, прижавшись грудью к его бёдрам. Прежде чем успеваю что-то сказать, он поднимает руку и с силой шлёпает меня по попе.
— Это за то, что связала меня.
Я пытаюсь вывернуться, но тщетно.
Он бьёт меня снова, сильнее.
— Это за то, что тебе понадобился месяц, чтобы вернуться ко мне.