Бледный луч натолкнулся на силовое поле, окружавшее мэра Терминуса, и был этим полем безвредно поглощен и нейтрализован. Виенис еще раз нажал на спуск и горько расхохотался.
Хардин по-прежнему улыбался. Аура силового поля стала чуть ярче, впитав в себя энергию атомного разряда. Лепольд в своем углу закрыл глаза и застонал.
С воплем отчаяния Виенис, повернув бластер, выстрелил снова – и грохнулся на пол с разнесенной в пыль головой.
Хардин, передернувшись при этом зрелище, пробормотал:
– Человек "решительных действий" – до самого конца. Последнее прибежище!
9.
Свод Времени был забит битком; забит настолько, что сидячих мест не хватило, и люди выстроились в три ряда у задней стенки.
Сальвор Хардин мысленно сравнивал это многолюдное общество с теми несколькими посвященными, которые тридцать лет назад присутствовали в момент первого появления Хари Селдона. Тогда их было лишь шестеро: пятеро старых энциклопедистов – все они уже скончались – и он сам, молодой марионеточный мэр. Именно в тот день определение "марионеточный", с помощью Йохана Ли, перестало соответствовать его должности.
Теперь все было совсем по-иному; во всех отношениях по-иному. Все члены Городского Совета ожидали появления Селдона. Сам он все еще оставался мэром, но теперь уже – всемогущим, а после полного разгрома Анакреона его популярность достигла поистине невероятных масштабов. Когда Хардин вернулся с Анакреона с вестью о смерти Виениса и подписании нового договора с трепещущим Лепольдом, он был встречен вотумом доверия, принятым с самым откровенным единодушием. Вскоре последовали подобные же договоры, подписанные с каждым из остальных трех королевств – договоры, давшие Установлению мощь, навсегда защитившую его от любых попыток нападения, аналогичного попытке Анакреона, – и тогда по каждой из улиц города Терминуса прошли в его честь факельные шествия. Даже имя Хари Селдона не приветствовалось столь шумно.
Хардин скептически улыбнулся – после первого кризиса он пользовался такой же популярностью.
В противоположном конце помещения оживленно обсуждали что-то Сеф Сермак и Льюис Борт. Недавние события отнюдь не выбили их из колеи. Они присоединились к вотуму доверия, произнесли речи, в которых публично признали свои ошибки, изящно извинились за использование некоторых выражений в прежних дебатах, тонко самооправдались, объявив, что просто следовали велению своего рассудка и своей совести – и немедленно запустили новую акционистскую кампанию.
Йохан Ли тронул Хардина за рукав и со значением указал на свои часы. Хардин поднял голову.
– Привет, Ли. Что ты такой кислый? И теперь что-то не так?
– Он должен быть через пять минут, не правда ли?
– Полагаю, что да. В тот раз он появился в полдень.
– А что если он не появится?
– Неужели ты вечно собираешься досаждать мне своими опасениями? Не появится – значит, не захотел.
Ли нахмурился и медленно покачал головой.
– Если это дело лопнет, мы опять увязнем. Без поддержки Селдоном наших действий Сермак запросто сможет начать все сначала. Он желает прямой аннексии Четырех Королевств и немедленной экспансии Установления – если понадобится, с помощью силы. Он уже начал свою кампанию.
– Знаю. Пожиратель огня обязан глотать огонь, даже если ему самому приходится его разжигать. А ты, Ли, обязан беспокоиться, даже если тебе придется убить самого себя, чтобы создать повод для беспокойства.
Ли собирался ответить, но вдруг поперхнулся: светильники неожиданно потускнели. Он ткнул рукой, указывая на стеклянный куб, занимавший половину комнаты, и, шумно вздохнув, плюхнулся в кресло.
Хардин и сам напрягся при виде фигуры, заполнившей куб – фигуры в кресле-каталке! Он, единственный среди всех присутствовавших, мог помнить тот день, когда эта фигура появилась впервые. Он был тогда молод, а этот человек – стар. С тех пор эта фигура не состарилась и на сутки, зато постарел сам Хардин.
Человек посмотрел прямо перед собой, перелистывая книгу, лежавшую на его коленях. Он сказал:
– Я – Хари Селдон!
Голос был старческим и мягким.
В комнате наступило напряженное молчание, а Хари Селдон продолжал в духе обычного разговора:
– Я здесь во второй раз. Разумеется, мне неизвестно, присутствовал ли кто-нибудь из вас при первом моем появлении здесь. На деле из своих ощущений я не в состоянии узнать, есть ли тут вообще люди, но это неважно. Если второй кризис успешно преодолен, вы обязаны оказаться здесь; иначе и быть не может. Если же вас здесь нет, то, значит, второй кризис оказался для вас чрезмерным.
Он обаятельно улыбнулся.
– Но в этом я сомневаюсь, ибо мои расчеты указывают с вероятностью в девяносто восемь и четыре десятых процента, что в течение первых восьмидесяти лет от Плана не будет заметных отклонений.
В соответствии с нашими вычислениями вы сейчас достигли господства над варварскими королевствами, непосредственно окружающими Установление. При первом кризисе вы отбили их, используя баланс сил, при втором же вы добились владычества, используя духовную мощь против светской.
Однако я должен предостеречь вас от самоуверенности. И хотя это и не в моем стиле – даровать вам наперед знание, содержащееся в этих записях, – я считаю нужным указать, что вы достигли лишь нового равновесия, хотя и такого, при котором ваше положение стало значительно лучше. Духовная мощь достаточна, чтобы отбивать атаки светской власти, но недостаточна, чтобы атаковать самой. Ввиду беспрестанного роста противодействующей силы, известной как регионализм или национализм, духовная мощь не сможет превалировать постоянно. Я уверен, что не сообщил вам ничего нового.
Вы, кстати, извините меня за то, что я изъясняюсь так расплывчато. Термины, используемые мною, являются в лучшем случае лишь приближениями, а из вас никто не имеет должной квалификации, чтобы понять подлинную психоисторическую символику, и поэтому я делаю все, что могу.
В данном случае Установление находится лишь на старте пути, ведущего ко Второй Галактической Империи. Соседние королевства все еще подавляюще превосходят вас как населением, так и ресурсами. За ними лежат обширные, запутанные джунгли варварства, простирающиеся на всю ширь Галактики. А внутри этой каймы все еще находится то, что осталось от Галактической Империи – и она, пусть слабеющая и распадающаяся, по-прежнему неизмеримо могущественнее вас.
Тут Хари Селдон приподнял книгу и раскрыл ее. Лицо его стало торжественным.
– И никогда не забывайте, что восемьдесят лет назад было основано еще одно Установление: Установление на другом конце Галактики, у Звездного Предела. Всегда надо принимать это во внимание. Господа, девятьсот двадцать лет Плана – впереди. Дело за вами!
Он опустил взгляд на книгу и пропал бесследно. Светильники вновь разгорелись в полную силу. В наступившем общем гаме Ли склонился к уху Хардина.
– Он не сказал, когда появится вновь.
Хардин ответил:
– Знаю, но я уверен, что он вернется, когда и ты, и я спокойно и уютно будем лежать в могиле!
1.
КУПЦЫ – …и все время политической гегемонии Установления предшествовали Купцы, чья хватка так или иначе давала о себе знать на грандиозных расстояниях Периферии. Между их возвращениями на Терминус могли проходить месяцы, а то и годы. Корабли их часто являли собой не более, чем наскоро сколоченные, импровизированные самоделки; честь Купцов стояла далеко не на высоте; их дерзания…
И благодаря всему этому они выковали империю более долговечную, чем псевдо-религиозный деспотизм Четырех Королевств…
Бесконечные истории повествуют об этих внушительных, одиноких фигурах, принявших полусерьезный-полунасмешливый девиз, заимство-ванный из одной эпиграммы Сальвора Хардина: "Никогда не позволяй своему чувству морали мешать тебе делать то, что правильно!" В настоящее время истории, происходившие в действительности, трудно отличить от апокрифов. Вероятно, нет таких рассказов, которые не страдали бы определенными преувеличениями…