Пониетс внутренне напрягся. Он произнес настойчивым тоном:
– Если имела место намеренная попытка торговли, ваша Почитаемость, то она неразумна и противоречит строжайшим правилам нашей Гильдии.
– Неразумна, о да, – отрезал аскониец. – Настолько, что ваш товарищ, вероятно, заплатит за нее жизнью.
У Пониетса перехватило дыхание. Для нерешительности места не оставалось. Он сказал:
– Смерть, ваша Почитаемость, есть явление настолько абсолютное и не подлежащее пересмотру, что, без сомнения, должна существовать какая-то альтернатива.
После паузы последовал осторожный ответ:
– Я слышал, что Установление богато.
– Богато? Разумеется. Но наши богатства из тех, от которых вы отказываетесь. Наши атомные товары стоят…
– Ваши товары ничего не стоят, ибо на них не почиет благословение предков. Ваши товары вредоносны и прокляты, ибо находятся под отлучением предков, – фразы эти были бесцветны как простое цитирование формулы.
Веки Великого Мастера опустились, и он добавил, уже со смыслом:
– Больше у вас нет ничего ценного?
Торговец не мог сообразить, что именно тот имеет в виду.
– Я не понимаю. Чего же вы хотите?
Аскониец развел руками.
– Вы, видно, хотите поменяться со мной местами, прося сообщить мои желания. Но я так не поступлю. Ваш коллега, вероятно, понесет установленное асконийским кодексом наказание за святотатство. Смерть в газовой камере. Мы – справедливый народ. Беднейший крестьянин в подобном случае пострадал бы не больше. Я, со своей стороны – не меньше.
Пониетс безнадежно пробормотал:
– Ваша Почитаемость, нельзя ли позволить мне поговорить с арестованным?
– Асконийский закон, – холодно сказал Великий Мастер, – не допускает вступать в сношения с осужденным.
Пониетс затаил дыхание – впрочем, только мысленно.
– Ваша Почитаемость, я прошу вас сжалиться над душой человека в тот час, когда она покидает его тело. Все время, пока жизнь его подвергалась опасности, он был лишен духовного утешения. Даже сейчас ему угрожает перспектива отправиться в объятия всевластного Духа, не успев подготовиться.
Великий Мастер произнес медленно и с подозрением:
– Вы из тех, кто Заботится о Душе?
Пониетс поник головой.
– Я был этому обучен. В пустых просторах космоса бродячие торговцы нуждаются в людях, подобных мне, дабы позаботиться о духовной стороне жизни, всецело отданной коммерции и мирским благам.
Правитель Асконы задумчиво покусывал нижнюю губу.
– Каждый человек должен подготовить свою душу для пути к духам предков. Но я никогда не думал, что вы, торговцы – верующие люди.
3.
Когда Лиммар Пониетс ступил за прочно укрепленную дверь, Эскель Горов пошевелился на своей койке и приоткрыл один глаз. Дверь гулко захлопнулась. Горов сплюнул и поднялся на ноги.
– Пониетс? Они послали тебя?
– Чистая случайность, – горько произнес Пониетс, – или же работа моего личного злонамеренного демона. Во-первых, ты вляпался на Асконе. Во-вторых, мой торговый путь, как известно Совету Купечества, привел меня на расстояние пятидесяти парсек от данной системы как раз во время события номер один. В-третьих, мы раньше работали вместе, и Совет это знает. Разве расстановка фигур не выглядит приятной неизбежностью? Ответ так и напрашивается.
– Будь осторожен, – напряженно проговорил Горов. – Нас явно подслушивают. У тебя есть исказитель поля?
Пониетс указал на резной браслет, охватывавший его запястье, и Горов успокоился. Пониетс огляделся. Камера была пуста, но обширна и хорошо освещена. Ничем неприятным не пахло. Он сказал:
– Неплохо. Они обращаются с тобой, надев лайковые перчатки.
Горов пропустил эти слова мимо ушей.
– Послушай, как ты добрался сюда? Я сижу в строгой изоляции почти две недели.
– Стало быть, с момента моего прибытия. Старый филин, который тут начальствует, имеет, видно, свои слабости. Он любит благочестивые речи, так что я рискнул – и это сработало. Он радостно перережет тебе глотку, если это ему будет нужно, но остережется повредить благополучию твоей нематериальной и проблематичной души. Это просто эпизод из эмпирической психологии. Купец должен знать понемногу обо всем.
Горов сардонически усмехнулся.
– Оказывается, ты посещал также и школу психологов. Впрочем, ты прав, Пониетс. Я рад, что послали именно тебя. Но Великий Мастер исключительно невзлюбил мою душу. Упоминал ли он о выкупе?
Глаза торговца сузились.
– Намекал – и довольно откровенно. А также угрожал смертью в газовой камере. Я вел игру осторожно и уклонился: это могло оказаться ловушкой. Так значит, это вымогательство? Чего же именно он желает?
– Золота.
– Золота! – Пониетс помрачнел. – Собственно металла? И зачем же?
– Это их средство обмена.
– Ну да! Откуда же я возьму золото?
– Откуда угодно. Послушай, это важно. Со мной ничего не произойдет, пока Великий Мастер ощущает близость золота. Обещай ему, обещай так много, как только он запросит. Потом отправляйся, если необходимо, на Установление, чтобы раздобыть золото. Когда я буду свободен, нас выпроводят из системы, и тогда мы расстанемся.
Пониетс произнес неодобрительно:
– А потом ты вернешься и попробуешь все сызнова.
– Мне предписано продать атомную технику Асконе.
– Ты не пролетишь и парсека, как они схватят тебя. Думаю, ты это знаешь сам.
– Не знаю, – сказал Горов. – А если б и знал, это не изменило бы положения дел.
– Во второй раз они тебя убьют.
Горов пожал плечами. Пониетс спокойно сказал:
– Собираясь вести переговоры с Великим Мастером, я желаю знать все. Пока же я действовал почти вслепую. И при этом несколько моих мягких замечаний чуть было не довели его Почитаемость до припадка.
– Все довольно просто, – заметил Горов. – Единственный путь, которым мы можем повысить безопасность Установления здесь, на Периферии – это сформировать коммерческую империю, управляемую религией. Мы все еще слишком слабы, чтобы навязывать политический контроль. Удерживать Четыре Королевства – это все, на что мы способны.
Пониетс согласно кивал.
– Это я понимаю. А любая система, не принимающая атомных изделий, никогда не подпадет под наш религиозный контроль…
– …И поэтому может сделаться средоточием независимости и враждебности. Да, именно.
– Что ж, отлично, – сказал Пониетс, – это в теории. Но что же на самом деле мешает продаже? Религия? Великий Мастер подразумевал именно ее.
– Речь идет о форме поклонения предкам. Их легенды рассказывают об ужасном прошлом, от которого они были спасены простыми и добродетельными героями прежних поколений. В действительности все это сводится к смутам периода анархии лет сто назад, когда были изгнаны имперские войска и введено независимое правление. Развитая наука и, особенно, атомная энергия стали отождествляться со старым имперским режимом, о котором они вспоминают с ужасом.
– Ах, вот как? Но у них есть отличные маленькие кораблики, которые легко засекли меня с расстояния в два парсека. Тут попахивает атомной технологией.
Горов пожал плечами.
– Эти корабли, без сомнения, остались от Империи. Может быть, они и снабжены атомными двигателями. Они хранят то, что им досталось. Но они не хотят усовершенствований, а их внутренняя экономика всецело неатомная. Вот что мы должны изменить.
– И как же ты собирался это сделать?
– Сломив сопротивление в одном месте. Говоря проще, если бы я смог продать перочинный ножик с силовым лезвием какому-нибудь дворянину, в его же интересах было бы повлиять на власти, чтобы те приняли законы, позволяющие ему пустить этот ножик в ход. Честно говоря, это звучит глупо, но психологический смысл здесь есть. Чтобы продавать стратегически важные товары в стратегически важные моменты, надо создать проатомную фракцию при дворе.
– И с этой целью отправили тебя, а я тут лишь для того, чтобы выкупить тебя и убраться; ты же останешься для новой попытки? Разве это не то же, что чесать ухо ногой?