Лепольд оценил кислое настроение своего дяди и не без желания задеть его заговорил воодушевленным тоном:
— Но тебе стоило быть с нами сегодня, дядя! В пустоши Самии мы вспугнули одного — настоящее чудовище! Вот это была дичь! Мы гонялись за ним больше двух часов на площади в семьдесят квадратных миль. Затем я добрался до Солнечной Стороны, — он наглядно показывал все это, будто снова сидел в своем глайдере, — и пошел вниз с переворотом. Поймал его на взлете и попал как раз в ногу под левое крыло. От этого он озверел и пошел вкось. Я принял его вызов, тоже развернулся влево, выжидая, пока он ухнет вниз. И точно, вот он валится. Он был на расстоянии взмаха крыла, когда я сдвинулся и…
— Лепольд!
— Ну вот! Я подстрелил его.
— Я в этом не сомневался. Теперь будешь ли ты слушать или нет?
Совершенно нецарственно надув губы, король пожал плечами и прошествовал к краю стола, где вгрызся в лерийский орех. Он не рискнул посмотреть в глаза своему дяде.
Виенис заявил в виде вступления:
— Сегодня я был на корабле.
— Каком корабле?
— Есть только один корабль. КОРАБЛЬ. Тот, который Установление ремонтирует для нашего флота. Старый имперский крейсер. Теперь понятно?
— Ах, этот? Вот видишь, я же говорил тебе, что Установление отремонтирует его, если мы их попросим. Все это мура, все эти твои россказни о том, что они хотят на нас напасть. Если б они хотели, с какой стати они бы принялись чинить корабль? В этом не было бы никакого смысла.
— Лепольд, ты дурак!
Король, только что выплюнувший скорлупу лерийского ореха и уже подносивший к губам следующий, вспыхнул:
— Ну ты, поосторожнее на поворотах, — заявил он не столько гневно, сколько сварливо. — По-моему, тебе не стоит меня так называть. Ты забываешься. Имей в виду, через два месяца я буду совершеннолетним.
— Да? И ты полностью готов принять на себя королевские обязанности? Если б ты занимался государственными делами хотя бы половину того времени, что тратишь на охоту за Ньяками, я с чистой совестью сложил бы с себя регентство.
— Это неважно. Это не имеет отношения к делу. Ты же понимаешь, что если даже ты регент и мой дядя, то я все равно король, а ты — мой подданный. Ты не должен называть меня дураком и ты, кстати, не должен сидеть в моем присутствии, не попросив у меня разрешения. Я думаю, что тебе следует быть осторожным, а не то я могу предпринять что-нибудь — и очень скоро.
Взор Виениса был холоден.
— Могу я именовать тебя "ваше величество"?
— Да.
— Отлично! Вы дурак, ваше величество!
Его темные глаза сверкнули из-под седых бровей, и юный король медленно опустился в кресло. На лице регента мелькнуло сардоническое удовлетворение, которое быстро исчезло. Его толстые губы разошлись в улыбке, и одна рука легла на плечо короля.
— Не обижайся, Лепольд. Мне не следовало говорить тебе грубости. Иногда трудно вести себя со всей учтивостью, если события так быстро наваливаются… Ты же понимаешь?
Слова звучали примирительно, но взгляд Виениса почти не смягчился. Лепольд произнес неуверенно:
— Да. Государственные дела чертовски сложны. Конечно.
Он не без опасения подумал о том, что сейчас на него навалятся унылые и бессмысленные подробности годовой торговли со Смирно и длинные пререкания насчет редко заселенных планет в Красном Коридоре.
Виенис заговорил снова:
— Мой мальчик, я намеревался поговорить с тобой об этом раньше и, возможно, так было бы лучше. Но я знаю, что твой юный дух не выносит сухих подробностей государственного ремесла.
Лепольд кивнул:
— Ну да, все это правильно…
Но дядя жестко прервал его и продолжал:
— Тем не менее через два месяца ты станешь совершеннолетним. И более того, в наступающие сложные времена ты должен будешь принимать полное и активное участие во всех делах. Впредь ты будешь королем, Лепольд.
Лепольд опять кивнул, но выражение его лица было совершенно отсутствующим.
— Будет война, Лепольд.
— Война! Но со Смирно заключено перемирие.
— Не со Смирно. С самим Установлением.
— Но, дядя, они же согласились починить корабль. Ты сказал…
Он поперхнулся, увидев, как скривились губы его дядюшки.
— Лепольд, — от дружелюбия не осталось и следа, — поговорим как мужчина с мужчиной. Война с Установлением должна начаться независимо от того, починят они корабль или нет, — и даже, в сущности, быстрее именно потому, что его чинят. Установление — источник силы и мощи. Все величие Анакреона, все его корабли, города, народ, коммерция зависят от капель, от ошметков той силы, которую нам неохотно выделяет Установление. Я помню времена — да, именно я, — когда города Анакреона обогревались углем и нефтью. Но это неважно, ты об этом не будешь иметь и представления.