— Нет, клянусь Черным Космосом, нет! Мой дед был потомственным бедняком, из тех, кого именуют космическим отродьем, и умер на погрузке угля за нищенскую плату, еще до того, как Установление взяло верх. Я ничем не обязан старому режиму. Но я родился на Смирно, и я не стыжусь ни Смирно, ни смирнийцев, клянусь Галактикой! Ваши хитроумные намеки на измену не вгонят меня в такую панику, чтобы я стал вылизывать плевки Установления. А теперь вы можете либо давать свои указания, либо выдвигать обвинения. Мне все равно.
— Дорогой мой Старший Купец, мне ни на электрон не интересно, был ли ваш дед королем Смирно или же величайшим нищим планеты. Я процитировал эту чушь о вашем происхождении и ваших предках, чтобы показать, что я ими не интересуюсь. Видимо, вы упустили этот момент. Вернемся к делу. Вы смирниец. Вы знаете народ Внешних Областей. Кроме того, вы купец — и вдобавок один из лучших. Вы были на Корелле и знаете кореллианцев. Вот туда-то вам и следует отправиться.
Мэллоу глубоко вздохнул:
— Как шпиону?
— Вовсе нет. Как купцу — но держите глаза открытыми. Если вам удастся выяснить, откуда берется их мощь… Я могу напомнить вам, поскольку вы смирниец, что на двух из пропавших торговых кораблей были смирнийские экипажи.
— Когда я должен стартовать?
— А когда будет готов ваш корабль?
— Через шесть дней.
— Вот тогда-то вы и стартуете. Обо всех подробностях узнаете в Адмиралтействе.
— Отлично! — торговец встал, крепко пожал Сатту руку и зашагал прочь.
Некоторое время Сатт, выжидая, осторожно массировал затекшие пальцы; затем, пожав плечами, он вошел в кабинет мэра.
Мэр выключил видеоэкран и откинулся в кресле.
— Что ты думаешь обо всем этом, Сатт?
— Может быть, он просто хороший актер, — сказал Сатт и задумчиво поглядел вдаль.
2.
Вечером того же дня в холостяцкой квартире Джорейна Сатта на двадцать первом этаже "Хардиновского Здания" Публис Манлио потихоньку потягивал вино.
Именно тщедушное, стареющее тело Публиса Манлио вмещало в себя два крупнейших поста Установления. Он был Иностранным секретарем в кабинете мэра, а для всех внешних солнц, исключая лишь само Установление, он был к тому же Примасом Церкви, Подателем Священной Пищи, Владыкой Храмов и носителем почти бесконечного множества других замысловатых, но звучных титулов.
Манлио говорил:
— Но он согласился на твое предложение отправить этого купца. Это уже кое-что.
— Этого очень мало, — сказал Сатт. — Никаких результатов до поры ждать не приходится. Вся история есть грубейший из вариантов военной хитрости, поскольку мы не можем предвидеть ее развитие до конца. Это просто закидывание веревки в надежде, что где-то по ее длине окажутся силки.
— Правда. А этот Мэллоу человек способный. Что если он не подойдет на роль подсадной утки?
— Это риск, на который надо идти. Если измена существует, то в ней замешаны способные люди. Если же ее нет, нам потребуется способный человек, чтобы выяснить истину. А Мэллоу будут стеречь. Твой бокал пуст.
— Нет, спасибо. Я выпил достаточно.
Наполнив свой бокал, Сатт терпеливо ждал, пока его собеседник предавался тревожным раздумьям. В чем бы эти раздумья ни заключались, толку в них было мало, ибо примас внезапно, почти взорвавшись, выпалил:
— Сатт, что у тебя на уме?
— Я скажу тебе, Манлио, — тонкие губы Сатта дрогнули. — Мы в разгаре Селдоновского кризиса.
Манлио уставился на него и тихо спросил:
— Откуда ты знаешь? Или Селдон опять появился в Своде Времени?
— Это необязательно, друг мой. Подумай сам, тут все почти очевидно. С тех пор как Галактическая Империя забросила Периферию и предоставила нас самим себе, мы никогда не встречались с противником, обладающим атомной энергией. Теперь же, впервые, он у нас есть. Даже взятый сам по себе этот факт кажется значительным. Но это еще не все. Ибо в первый раз за семьдесят лет мы столкнулись с крупным политическим кризисом у себя дома. Следует думать, что синхронизация обоих кризисов, внутреннего и внешнего, снимает все сомнения.
Глаза Манлио сузились.
— Если это все, то этого недостаточно для беспокойства. До сих пор было два Селдоновских кризиса, и оба раза Установлению грозила гибель. Пока эта опасность не появится вновь, о третьем кризисе говорить не приходится.