— Каким? — откликнулся Твер.
— А если миссионера доставили сюда и выпустили на нас как приманку? Наш друг, преподобный Парма, был заметно потрясен. Он как будто не имел времени придти в себя.
— Грубое обращение… — пробормотал Твер с горечью.
— Может быть! А может быть, они хотели заставить нас проявить рыцарственность и галантность, глупо защищая его. Он находился здесь, нарушая законы Корелла и Установления. Удержи я его — и это явилось бы актом войны против Корелла, и Установление не имело бы законных оснований защищать уже нас.
— Это… это очень натянуто.
Взревел динамик, опередив ответ Мэллоу.
— Капитан, получено официальное сообщение.
— Немедленно доставить!
Из прорези со щелчком выскочил блестящий цилиндр. Мэллоу открыл его и вытряхнул листок, пропечатанный серебром. Он уважительно потер его пальцами и сказал:
— Телепортировано прямо из столицы. Из личной резиденции Коммдора.
Мгновенно прочитав сообщение, он коротко рассмеялся.
— Так значит, моя идея была натянутой?
Он бросил листок Тверу, добавив при этом:
— Через полчаса после того, как мы выдали миссионера, нам наконец пришло очень вежливое приглашение от августейшей особы Коммдора посетить его — на восьмые сутки ожидания. Я думаю, что мы прошли испытание.
5.
Коммдор Аспер был человеком из народа, по его собственному утверждению. Венчик сохранившихся на его голове седых волос вяло свисал на плечи, сорочка нуждалась в стирке, разговаривал он в нос.
— В этом нет ничего показного, Купец Мэллоу, — сказал он. — Никакой лживости. Во мне вы видите лишь первого гражданина государства. Вот что подразумевает звание Коммдора, и это — единственный мой титул.
Казалось, все это внушало ему необыкновенную радость.
— В сущности, я рассматриваю данное обстоятельство как одну из крепчайших связей между Кореллом и вашим народом. Я понимаю, что вы не меньше нас наслаждаетесь республиканскими благами.
— Именно так, Коммдор, — серьезно сказал Мэллоу, мысленно протестуя против такого сравнения. — Данный аргумент является, с моей точки зрения, весомым доказательством в пользу дальнейшего мира и дружбы между нашими правительствами.
— Мир! Ах! — редкая седая бородка Коммдора задергалась в соответствии с сентиментальными гримасами его лица. — Не думаю, что на Периферии есть кто-либо ближе меня принимающий к сердцу идеалы мира. Я могу сказать откровенно — с тех пор, как я сменил моего знаменитого отца на посту руководителя государства, царивший повсюду мир никогда не был нарушен. Может быть, мне не стоило бы этого говорить, — он вежливо кашлянул, — но мне рассказывают, что мой народ или, скорее, мои сограждане, зовут меня Аспером Возлюбленным.
Взгляд Мэллоу бродил по хорошо ухоженному саду. Вероятно, рослые парни со странным на вид, но явно смертоносным оружием в руках, скрывавшиеся в темных углах, были предосторожностью против него самого. Это можно было понять. Но высоченные, окованные стальными балками стены, окружавшие это место, явно только что были дополнительно укреплены. Неужели столь Возлюбленный Аспер нуждался в этом? Мэллоу сказал:
— Я счастлив, что мне предстоит вести дела с вами, Коммдор. Деспоты и монархи окружающих миров, которым не выпала милость иметь просвещенное руководство, часто не обладают качествами, делающими правителя возлюбленным.
— Какими же?.. — в голосе Коммдора послышались осторожные нотки.
— Такими, как забота об интересах своего народа. Но вы, со своих позиций, все поймете.
Коммдор разглядывал усыпанную гравием дорожку, по которой они не спеша прогуливались. Его заложенные за спину руки поглаживали одна другую.
Мэллоу вкрадчиво продолжал:
— До сих пор торговля между нашими народами страдала от ограничений, наложенных на наших купцов вашим правительством. Конечно, для вас давно стало очевидным, что Неограниченная торговля…
— Свободная торговля! — пробормотал Коммдор.
— Пусть Свободная торговля. Вы должны видеть, что она будет выгодна для нас обоих. У вас существуют вещи, нужные нам, а у нас — вещи, нужные вам. Для неуклонного процветания необходим лишь взаимообмен. Для просвещенного правителя, подобного вам, друга народа — я бы осмелился сказать, представителя народа — не требуется дальше развивать эту тему. Я не буду оскорблять ваш интеллект дальнейшими разглагольствованиями.
— Правильно! Я-то все подметил давно. Ну а вы? — его голос зазвучал жалобным хныканьем. — Ваш народ всегда был таким неблагоразумным. Я одобряю любую торговлю, которую в состоянии поддержать наша экономика, но не на ваших условиях. Я здесь не единственный хозяин, — голос его окреп. — Я — лишь служитель общественного мнения. Мой народ не примет коммерции, несущей с собой принудительную религию.