ENCYCLOPEDIA GALACTICA
Гаал не выполнил своего обещания. На следующее утро его пробудил приглушенный звонок. Гаал ответил, и голос портье, приглушенный, вежливый и непреклонный, информировал его, что он находится под арестом согласно приказу Комиссии Общественной безопасности.
Гаал кинулся к двери и обнаружил, что та больше не открывается. Ему оставалось только одеться и ждать.
За ним пришли и отвели куда-то в другое место, но это все равно был арест. Вопросы ему задавали очень вежливо. Все было исключительно цивилизованно. Гаал объяснил, что он провинциал с Синнакса; что он посещал такие-то учебные заведения и получил степень доктора математических наук тогда-то; что он обращался по поводу зачисления в штат доктора Селдона и был принят. Снова и снова он сообщал эти подробности; снова и снова они возвращались к вопросу его присоединения к Проекту Селдона. Откуда он услышал о нем; каковы должны были быть его обязанности; какие секретные инструкции он получил; ради чего все это затевается?
Он отвечал, что не знает. Он не имел секретных инструкций. Он ученый-математик. Он не интересуется политикой.
И наконец вежливый инквизитор спросил:
— Когда Трантор будет разрушен?
Гаал запнулся.
— Сам я этого не знаю.
— Тогда знает ли кто-нибудь другой?
— Как я могу говорить за других?
Он чувствовал себя разгоряченным, даже слишком разгоряченным. Инквизитор поинтересовался:
— Говорил ли кто-нибудь вам о таком разрушении, называл ли дату? — и видя, что молодой человек колеблется, он продолжал: — За вами следили, доктор. Мы были в космопорту, когда вы прибыли; на наблюдательной башне, когда вы дожидались встречи; и, конечно, мы были в состоянии подслушать вашу беседу с доктором Селдоном.
— Тогда вы знаете его взгляды на это дело, — сказал Гаал.
— Возможно. Но мы хотели бы услышать о них от вас.
— Он считает, что Трантор будет уничтожен в течение трех веков.
— Он доказал это… э… математически?
— Да, он это сделал, — с отчаянием бросил Гаал.
— Вы утверждаете, что… э… математика заслуживает доверия, я полагаю.
— Если за нее ручается доктор Селдон, она заслуживает доверия.
— Тогда мы вернемся.
— Подождите. Я имею право на адвоката. Я требую соблюдения моих прав гражданина Империи.
— Вы его получите.
И действительно, адвокат вскоре появился.
Это был высокий человек, лицо которого, казалось, состояло из одних вертикальных линий и было так узко, что оставалось лишь гадать, хватит ли на нем места для улыбки.
Гаал поднял глаза. Он выглядел взлохмаченным и поникшим. Он пробыл на Транторе не более тридцати часов, а произошло уже столько такого…
Человек сказал:
— Я Лорс Аваким. Доктор Селдон поручил мне защищать вас.
— В самом деле? Тогда слушайте. Я требую немедленного обращения к Императору. Я задержан без предъявления обвинений. Я ни в чем не виновен. Ни в чем, — он резко выбросил руки вперед, ладонями книзу. — Немедленно организуйте слушание у Императора.
Аваким тщательно выкладывал на пол содержимое плоской папки. Будь Гаал в более подходящем состоянии, он мог бы признать деловые бланки из целломета, узкие как ленты и подходящие для вкладывания в персональную капсулу. Он мог бы также заметить карманный диктофон.
Аваким наконец посмотрел вверх, не обращая внимания на вспышку Гаала, и сказал:
— Комиссия, конечно, подслушает наш разговор направленным лучом. Это противозаконно, но они, тем не менее, будут его использовать.
Гаал заскрежетал зубами.
— Однако, — Аваким уселся поудобнее, — диктофон, который стоит на столе — и который с виду выглядит как совершенно обычный диктофон, хорошо выполняющий свои функции — имеет дополнительную способность подавлять подслушивающие лучи. Сразу они этого не распознают.
— Тогда я могу говорить.
— Конечно.
— Тогда я требую слушания дела в присутствии Императора.
Аваким холодно улыбнулся, и выяснилось, что на его узком лице места все же хватает. Его щеки сморщились, чтобы освободить пространство.
— Вы из провинции, — сказал он.
— Тем не менее я гражданин Империи. Не хуже вас или любого из этой Комиссии Общественной Безопасности.
— Без сомнения, без сомнения. Просто вы, будучи провинциалом, не представляете реальной жизни на Транторе. Никаких слушаний в присутствии Императора давно нет.
— Тогда к кому следует апеллировать против этой Комиссии? Есть какая-либо иная процедура?