И всё же жар и пар помогут Деланию... но пока нужно подготовить компоненты.
Брат Старейшего, Почти Старый, руководил работами в глубине Атанорной горы. Там, в галереях, шла кормёжка Голема. Уже был залит питательный терпкий бульон, оставалось лишь постепенно засыпать сладкие кубики тонры - и наконец запустить техноколдовство. Почти Старый не понимал, почему Голем любил именно такое сочетание. Но он знал, что радость Голема ведёт к радости богов. Знал он и то, как хрупки кости великой машины, держащие некоторые, прозрачные внутренности. Знал, сколь многое может пойти прахом из-за нерадивых рабочих. Почти Старый рыскал солдатом и рычал на подчинённых — но всё равно не мог предусмотреть всего. Ведь по сравнению с богами, создавшими Голема, он был лишь пылью.
— Аккуратнее! Аккуратнее, или пойдёте в подготовительную фракцию вместе с тонрой! - вскрикнул он, замечая, как нерадивый рабочий попытался высыпать сразу весь мешок тонры в Первый Желудок (тот, что был наполнен тёмной водой) разом.
— Мы стараемся, о Великий! — едва не плача, синхронно вскрикнули согнувшиеся в поклоне.
— Сколько раз я говорил: ПЛАВНОЙ СТРУЁЙ! — рявкнул Почти Старый.
— Покой третьего саркофага Кишечника нарушен, великий, — пробормотала «болтливая ветка», и шипение духов лишь подчеркнуло плохие новости.
— С дороги!
Жрец, позабыв о ноющих суставах, сбил с ног солдат и бросился к титаническому коробу. Пробормотал душеспасительное заклинание, увидев покоящийся на треснувшей верхушке обломок сталактита. Сломал печати и сдвинул крышку, спустившись внутрь. Почти Старый, может, и видел хуже - то трещины искать умел. Поэтом выстеленное опилками и кусочками Волос Матери ложе он осмотрел крайне внимательно. Тонкий прозрачный кишечник Голема оставался целым. Это ещё ничего не значило — прозрачные части зверя имели обыкновение рваться в самый не подходящий момент.
Но главное — первый, установочный образец делания эта деталь выдержит. А дальше всегда можно было выкрутиться. Что-то из частей город мог произвести. Что-то готовы были произвести лишь Волосы Матери. Но Голем был хрупок, а если делание окажется неудачным — Волосы Матери выдадут даров куда меньше ожидаемого.
В лучшем случае — треть от запрошенного. Бывало, не землю истрепавшиеся и пожелтевшие Волосы возвращались пустыми. Лишь разломанные коробочки молитвенных текстов говорили: боги недовольны результатом. В любом случае, женщины во главе с Матриархом Рода, матерью царя, сейчас работали у вязкого обрыва.
«Серебряные» гребни и «липкие» камни помогали дочерям выпрямлять спутавшиеся Волосы. Младшие жёны вымывали и вычищали их Исчезающим Песком. Атанор, производящий это белое вещество работал согласно ещё более неведомым законам, и жрецы до сих пор не могли подобрать нужные настройки шестерён. Но Песок уже успели оценить все хозяйки Города. Матриархи заботливо расчёсывали светлые локоны, сплетая их воедино в дорогу ужасающей длины.
Работы едва не сорвал царь. Он послал младшего сына приглядывать за тонра-фермами, среднего отослал за бурдюками и мушьим эфиром. А сам отправился за уггу. Самым последним, что нужно было в делании. Рабочие мучительно умирали от невидимых демонов Горна. Руки младших царских жён грубели от исчезающего песка. Замуровавшийся в келье Уруфробалугх докладывал о жаре и заканчивающейся еде. Заключённая в зеркально сверкающих пещерах Утмной прогрела гору Атаноров до такой степени, что даже терпеливые жрецы не могли пройти вне Хрустальной тропы - ещё одного свидетельства всемогущества богов.
Но царь всё ещё не появлялся.
Он не появлялся тогда, когда взвились в тьму увлечённые нагретыми бурдюками Волосы Матери. Он не появился, когда фермеры слили тёплую и сладкую росицу тонра. И лишь когда началось Делание и гигантский, тускло поблескивающий Голем ожил, заурчал и раскалился, кавалькада вернулась. Они тащили за собой сразу с три десятка уггу. Даже издалека добыча выглядела всё такой же склизкой, воняющей и всё такой же злой.
— Я не опоздал, о Великий? — весело вопросил он, спрыгивая с шипастого и покрытого падью скакуна.
— Боги и высшие никогда не опаздывают, — ворчливо ответил Старый Жрец, наблюдая за тем, как сок жизни течёт по внутренностям Голема.
— Хотел всё же успеть на перворезультат, — небрежно ответил царь, сдёргивая толстые перчатки. — Я думаю, для него самый крупный уггу подойдёт.
— Он слишком большой, — помрачнел жрец.
— Главное, чтобы умер, — прищурился царь. — И, конечно же, чтоб не разложился. Ведь так боги подскажут мне, что я ошибся в доверии жрецам.