В отношении объединения со ВСЕХБ, таких попыток не было и в мыслях. Мы так рассматриваем, что те же самые братья не могли перестроиться. В Совете стояли на тех же позициях, они работать иначе не могут, мы так заключили. Они же - командный состав: получил приказ, снял трубку, позвонил, сделай то, сделай это, того отлучить, того принять, того поставить. Команда такая, она не перестроилась и не перестроится, может быть когда выберут новых. Но они и новым передают такой же опыт. И те также начинают действовать, понимаете? Исходя из всего этого, у нас была попытка просто сказать, что мы работаем отдельно, что у нас устав, мы зарегистрированы, мы вас не будем поносить, и вы нас не поносите. Давайте в деле издательства, в деле опыта, в деле общительности будем иметь контакты, но не больше. В отношении союза, мы не хотим присоединяться, и они не хотят нас, чтобы не было у них болезни, а мы начнем опять что-то исправлять, и возникнут проблемы. Так что они довольны, что мы не просимся, а мы не хотим туда, в эту систему, вторгаться. Больше того, сейчас многие общины обращаются к нам с жалобами на руководство старших пресвитеров, в данной области на старшего пресвитера. Мы не вторгаемся и говорим, что это ваш Союз, вы там и разбирайтесь у себя на месте. Они пришли и принесли протокол своего собрания, что выходят из братства ВСЕХБ и хотят присоединиться к нам. Я говорю: «Отправьте это коменданту в Киев. Если они уже вас вычеркнут, то тогда пожалуйста, чтобы мы не были причиной». Они отправили запрос и приехали к нам: «Мы уже отправили все и нет никаких ответов. Ездили в Киев, сказали, что разберутся и не разбираются». Прошло четыре года и никто их не обслуживает. И когда они уже написали туда письмо и нам его представили, а ответов все нет, то мы сказали, что будем их обслуживать сколько сможем.
-Какая это церковь?
Это здесь у нас, в Орехово. Ходжонково здесь не далеко. Это сейчас одна община Иловайская, одна церковь. Курахово еще есть одна церковь. Тоже самое, они все время ездят к нам. Мы уже поехали к ним на открытие молитвенного дома, а старший пресвитер отказался, сославшись, что ему некогда. Мы провели там служение. Брат один проводил, а мы все участвовали, сделали молитву такую. Мы не хотим ссориться, какая разница, если есть церковь. Они Богу принадлежат и пусть служат. Мы не ревнуем о том, чтобы расширяться за счет других церквей. Новые церкви организовывать - да. Мы ревнуем об этом. Сейчас у нас в Харцызске еще одна новая церковь от нашего братства организовалась после палатки, сейчас там семьдесят человек. Они купили дом и сейчас там собираются. Это новая церковь совершенно.
-Возвращаясь к 60-м годам. Был ли это единственный путь выхода из Союза ВСЕХБ, и нельзя ли было сделать это движение внутри Союза? Нужно ли было идти только таким путем, и был ли этот выход инициативой со стороны братства, которое в последствии отделилось, или их вывели?
Ни в коем случае в начале не планировалось выходить из церквей Союза. На местах хотели подготавливать, и писать, и рассказывать, и побуждать, чтобы писали заявление о разрешение Съезда. Если сейчас рассмотреть все, то это же все было запланировано, и с 29-го года закон «О религиозных культах» не поменялся, и в 44-м году, когда создавался Союз. Просто его не трогали, пока нужно было обстановку Сталину, или кому-то другому, то забыли за него, а он же так и был. Никто его не переделывал. Если бы братья тогда сказали, создавая Союз, что закон о религиозных культах не подходит, и мы не можем организовываться при таких условиях, может быть что-то и поменялось. Но им там ничего не сказали, им дали возможность, они возрадовались, организовались и так жили, но законы ж не поменялись. Война кончилась, все утихомирилось, и теперь опять надо с верующими разобраться, прибрать их к рукам. И так пошла вторая репрессия при Хрущеве, она даже при Сталине не кончалась. Я же говорю, что в 48-м году 17 человек посадили в Донецке от семи лет до десяти, и до двадцати пяти давали. Пять человек получили по двадцать пять лет. Пять лет поражения. А в связи с тем, что тогда не было закона о смертной казни, и им заменили двадцатью пятью годами. 17 человек.: служители, руководители молодежи, это не какие-то там, это - люди. Милорадов тоже туда попал. Как среагировало братство ВСЕХБ? Разве они не знали, что 300 церквей закрыли по Союзу, они были зарегистрированы, а их закрыли? Какую они сделали реакцию в этом вопросе? Они обратились в правительство? Они написали письмо? Они сделали какое-то обращение? Ничего подобного. Они закрыли глаза, как -будто нас еще не трогают. Их и не трогали, потому что надо было восстановить авторитет Советского Союза в мировом обществе. Показать, что это - миролюбивая страна. И вот стали создавать им специально поездки туда, все другое, и они забыли все. А там по радио говорят (я вот просмотрел сейчас выступление по радио Михаила Жидкова и Карева) какая свобода вероисповедания у нас, как у нас все расширяется, а нас тогда за горло брали, ведь закон 29-го года так и остался. И теперь, когда пришло время, они подняли его и стали требовать выполнения. Стали требовать через этот же Союз, чтобы своими руками задушить братство. И они вынуждены были написать все там. Там ничего другого не было, как только те пункты которые были в законодательстве 29-го года. Так же не допускать детей, так же не имеют право школы создавать, не имеют права оказывать материальную и финансовую поддержку единоверцам, не имеют право произносить призывные проповеди, а только отправлять религиозные культы. Тоже самое, ничего нового. Только новое было одно, что старший пресвитер, не должен увлекаться проповедями, а должен соблюдать выполнение законодательства о культах. Вот его и поставили соблюдать и делать отчет. Очень интересно было, как назначались старшие пресвитера.